Nothing is True, Everything is Permitted ™
Название: Deja Vu
Автор: Warlock Helga
Бета: Bagi San
Фэндом: Мифология, Тор, Мстители (кроссовер)
Персонажи: Тор/Локи
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Hurt/comfort
Предупреждения: Насилие
Описание: Однажды Локи уже лишали голоса - ему зашили рот, теперь же - просто одели "намордник". Однако, и Тор и Локи прекрасно помнят, чем это обернулось в прошлом. Что же будет сейчас, после всего, что произошло?..
1. Язык мой - враг мой
читать дальшеЗнакомство с Халком вышло совсем не таким, как планировал Локи. Если быть совсем честным, то почти всё пошло не по плану, и Трикстер уже знал, кого он в этом обвинит первым делом. Ну а пока он лежал, вмятый в пол старковской башни, и у бога Обмана было время «подумать о своём поведении», как ему частенько говорил незабвенный Тор.
Придя в себя, Локи увидел нависающих над ним крайне недовольных и потрёпанных Мстителей. Он даже смог взять себя в руки и пошутить, пытаясь свести всё к очередной проказе, только на этот раз более масштабной. Как на весь устроенный им бардак отреагируют смертные, ему было глубоко плевать. В данный момент, пока его буквально отскребали от пола, Трикстер пытался подсознательно, как в детстве, поймать взгляд Тора, чтобы понять, как тот отнёсся к очередной его выходке. Однако Громовержец упорно отводил глаза. Локи лишь фыркнул на такое поведение брата и позволил заковать себя, признавая, что проиграл в этот раз. Но Трикстер не учёл, что Старк – крайне злопамятный представитель человечества и специально для бога Обмана сделал прощальную подлянку в виде маски-кляпа.
- Одинсон, ты не посмеешь... – прошипел Локи, глядя на подошедшего к нему Громовержца с опущенной головой и «намордником» в руках.
- Прости... – тихо произнёс Тор. Боги встретились взглядами, и у них возникло чувство дежа вю, как говорят в Мидгарде. В этом неловком молчании воин застегнул маску на лице мага и попытался немного разрядить обстановку. – Это необходимо пока мы здесь, обещаю, брат, как только мы вернёмся домой, я сниму с тебя всё это...
- Мммф!.. – ехидно раздалось из-под маски.
До Тора дошло, насколько двояко прозвучала его последняя фраза, и он поспешно отвернулся.
Локи схватился за ручку устройства, и боги мгновенно перенеслись в Асгард... но не в главный зал, как ожидал Трикстер, а в его собственную спальню. В первое мгновение маг даже признался сам себе, что скучал по всему этому: две из четырёх стен представляли собой стеллажи от пола до потолка, забитые всеми возможными книгами и свитками, большая кровать с покрывалом бутылочно-зелёного цвета, окно во всю стену с видом на закат и балконом, чтобы иногда отвлечься от всех дел и просто подышать воздухом, любуясь пейзажем.
Воспоминания отвлекли Локи от сути – его не привели на суд и никто почему-то на него не кричит и не ругается, обещая оторвать голову заигравшемуся магу. Это было, по меньшей мере, странно. Бог Обмана лишь вопросительно изогнул бровь, так как «намордник» с него пока никто не снял.
- Отец снова впал в целебный сон, мать сидит рядом с ним и никуда не отходит... – Тор правильно понял немой вопрос брата. – К тому же, никто не знает, что мы уже прибыли, нас ждали не скоро, учитывая размах твоих действий в Мидгарде. А Хеймдалю я приказал молчать...
Это стало последней каплей для Локи. Количество вопросов в его голове стремительно росло, ответов на них катастрофически не хватало, а спросить он не мог из-за дурацкой маски. Трикстер в полном непонимании присел на кровать, но тут же невольно сморщился от боли – слишком свежи ещё были последствия тесного общения с той здоровой зелёной тварью; болело абсолютно всё от волос на голове до пальцев на ногах.
И снова Тор всё правильно понял, в который раз за день, удивляя своим поведением Трикстера. Громовержец осторожно, но со знанием дела, прошёлся кончиками пальцев по спине брата и остальным пострадавшим частям тела, определяя степень повреждений, а затем произнёс, направляясь к двери спальни:
- Я сейчас вернусь, и прошу тебя, не делай больше глупостей...
Ответом ему было лишь презрительное молчание и высокомерный взгляд мага. Пусть он был скован и лишён возможности говорить, но гордости своей он не утратил. Наверное, гордость это всё, что осталось у Локи после всего. Тор вовремя покинул спальню, не заметив, как помрачнел его брат, оставшись один на один со своими мыслями. Трикстер пытался думать о чём угодно, чтобы забить навязчивую мысль о том, что «намордник» ещё на нём. Локи ненавидел маски, кляпы и вообще всё, что мешало говорить. Хотя, в его случае, ненавидел – слишком мягко сказано, будь бог Обмана в Мидгарде, ему бы сказали, что это – психологическая травма. Слишком чётко в его памяти отпечатался тот спор с проклятыми альвами, когда Трикстеру зашили рот... и зашивал опять же Тор, который в этот раз одевал на него маску.
*Несколько лет назад*
Альвы требовали голову Трикстера, которую тот опрометчиво поставил на кон в споре. Тор нервно мерил шагами спальню брата, пребывая на грани, готовый вот-вот сорваться и совершить какую-нибудь глупость.
- Брат, успокойся... – Локи встал со своего кресла и, подойдя к Громовержцу, осторожно положил руку на его мощное плечо. Тот замер на месте и опустил голову.
- Локи, я... я попробую изменить решение альвов. Я поговорю с ними... Мне не нужен этот молот такой ценой. Я не собираюсь лишаться брата из-за глупого спора!.. – Тор обернулся к Трикстеру и ободряюще сжал его ладонь. – Я всегда буду защищать тебя, брат, запомни это, я всегда буду рядом.
С этими словами Громовержец стремительно покинул комнату, отправляясь прямиком к альвам. К вечеру он вернулся и нашёл брата на балконе, любующегося закатом. Тор поймал себя на том, что засмотрелся на красные блики от солнца на чёрных волосах мага, это было действительно завораживающее зрелище.
- Молчишь... значит, не договорился... – не оборачиваясь, произнёс Локи.
- Не совсем, - Громовержец облокотился на перила рядом с братом, глядя на кроваво-красное, словно издевающееся, солнце. – Но альтернатива тебе не понравится.
- Что они попросили взамен?.. – поинтересовался бог Обмана, поворачиваясь к брату и мысленно готовясь к чему угодно, что могли запросить мстительные альвы.
- Всеотец, естественно, запретил убивать тебя, поэтому альвы потребовали, чтобы тебе зашили рот... – дрогнувшим голосом ответил Тор, выдавая свою приближающуюся истерику.
- Что?! – резко выдохнул маг. Это, конечно, было лучше, чем лишиться головы, но всё же... всё же. Проклятые альвы! Не одно, так другое.
- Это ещё не всё... – мрачно добавил Тор, зарываясь ладонями в свои волосы и до боли сжимая в кулаках золотистые пряди. – Тебя закуют в цепи и поместят в подземелье на пять дней, по истечении которых мне будет позволено тебя забрать... это последнее слово альвов, больше они не уступят... прости, брат, я сделал всё, что мог.
- Да, я понимаю... – глухо произнёс Локи, медленно отходя вглубь спальни и сползая по стене прямо на пол, не в силах больше пошевелиться. Громовержец опустился на колени рядом с братом и попытался заглянуть в его глаза.
- Уйди, прошу тебя...
- Локи?..
- Во имя нашего отца! Тор, оставь меня!.. – сорвался на крик бог Обмана.
Тор лишь упрямо мотнул головой и обнял брата, изо всех сил прижимая к себе, словно говоря всем мирам сразу, что это его, и он это никому не отдаст.
- Ты забыл, что я сказал утром? Я сказал, что буду защищать тебя...
- И всегда будешь рядом... – тихо продолжил Трикстер. – Я помню, брат. Спасибо за заботу, но мне, правда, надо побыть одному сейчас.
- Хорошо, как скажешь... – Громовержец нехотя выпустил брата из объятий и помог подняться. – Завтра на рассвете мы отправимся к альвам. Отдохни пока...
На прощание Тор неожиданно поцеловал Локи в лоб, скользнув ладонью по щеке брата и задев большим пальцем его тонкую нижнюю губу. Боги стояли друг напротив друга в напряжённом молчании, первым не выдержал Громовержец. Он тряхнул головой и вышел из спальни мага, оставляя того гадать о причине подобного поведения.
С первыми лучами неумолимого солнца оба брата уже были готовы. Один и Фригг вышли проводить их. Мать тщетно пыталась сдержать слёзы, Всеотец сурово хмурил брови, таким образом, скрывая своё беспокойство, Локи изображал вселенское спокойствие и смирение, подавляя в себе всё нарастающую панику. Тор отказался отправлять брата одного и настоял на том, чтобы пойти с ним к альвам.
Хеймдаль, не говоря ни слова, открыл портал в Альвхейм. Их встречал сам Сидри, выковавший злосчастный Мьёльнир. Альв махнул братьям рукой, чтобы те следовали за ним, и направился в сторону ближайшей пещеры. Они шли в полной тишине несколько минут, пока не достигли просторного круглого помещения. Оглядев оное, Локи заметил крюки на потолке и в стенах пещеры; маг вздрогнул, осознавая, куда они пришли. Здесь было довольно прохладно – изо рта при дыхании шёл пар. Тор сглотнул и облизал пересохшие губы, беспокойно поглядывая на младшего брата. Громовержцу было жутковато здесь находиться, что уж говорить о хрупком маге, которому предстояло провести в этой дыре целых 5 дней, притом не в самой удобной позе.
Сидри отошёл к дальней стене большой пещеры, затем раздался характерный лязг цепей. От этого звука Локи снова вздрогнул, а Тор мысленно ругал себя на все лады, потому что ничего не мог сделать. Альв вернулся к братьям, позвякивая прочнейшими цепями, специально выкованными, чтобы надёжно удержать Трикстера и блокировать его магию на время заключения. При этом кузнец так паскудно ухмылялся, что у Громовержца зачесались кулаки начистить одну наглую альвскую морду, но неизвестно, как бы это отразилось на заключении здесь Локи, поэтому пришлось, сжав зубы, поумерить свой воинский норов и мрачно наблюдать за происходящим в пещере.
Альв подвёл Локи в центр каменной залы и поставил на колени. Трикстер не сопротивлялся, да и не было в том смысла. Затем кузнец одел на запястья мага тяжёлые оковы, соединяя его руки за спиной, и закрепил цепи на стенах по обе стороны от пленника, максимально натягивая их, заставляя асгардца ещё больше наклониться вперёд, чтобы облегчить давление на плечевые суставы. Тор слышал, как дыхание брата стало тяжёлым и прерывистым, но тот, пока, не проронил ни звука. Однако на этом Сидри не ограничился, он методично и с каким-то садистским удовольствием сковывал пленнику ноги в районе щиколоток, так же разводя и натягивая цепи, как и с запястьями. Последним штрихом стал «ошейник», блокировавший магию, из толстого слоя металла, он плотно обхватил нежную бледную шею мага, лишая сил. От него кузнец тоже натянул цепи, фиксируя тем самым голову и всё тело пленника в одном положении, в котором тому предстояло провести 5 дней. Только тогда с губ Локи слетел тихий свист, похожий не то на шипение, не то на всхлип. Тор чувствовал, как его самоконтроль испаряется с каждой секундой всё быстрее, а в голове появляется настойчивая мысль, что на одного альва скоро станет меньше. В этот момент к нему подошёл кузнец, которого Громовержец мысленно уже успел убить десятки раз самыми зверскими способами. Альв протянул воину изогнутую иголку с вдетой в неё золотой нитью и заговорил впервые с момента прибытия братьев в Альвхейм:
- Ты, - кузнец ткнул своим пальцем в Тора, а затем перевёл на Локи. – Зашьёшь этим ему рот...
- Ни за что!.. – вызверился Громовержец, нависая над альвом, словно грозовой фронт. Тот вновь паскудно ухмыльнулся:
- Тогда, это сделаю я сам.
Воин зарычал от досады, понимая, что если это будет делать Сидри, то Локи будет в сто раз больнее и хуже. Тор выхватил из рук кузнеца злосчастную иглу и обречённо подошёл к брату.
- Я приду позже, проверить. И чтоб тебя, Громовержец, здесь уже не было, желательно на территории Альвхейма вообще. Вернёшься за своим выродком через 5 дней, заметим раньше – заберём себе его голову. – Сказав это, кузнец вышел из пещеры, всё ещё нагло ухмыляясь.
Тор сел на колени перед братом, чтобы тот мог его видеть, и осторожно коснулся большим пальцем его прокушенной до крови губы.
- Локи?..
- Сделай это... – еле слышно, на выдохе произнёс Трикстер. Ему было ужасно неудобно из-за цепей, страшно и холодно без магии, но главное мучение ему ещё предстояло вынести, поэтому единственным желанием было закончить со всем этим поскорее. Но в то же время, маг понимал, что, как только брат уйдёт, он останется здесь один на один с пустотой и холодом, в самом центре огромной пещеры.
- Прости... – Тор опустил голову, собираясь с силами. Он боялся встретиться с братом глазами, боялся, что не выдержит и заберёт брата отсюда прямо сейчас, наплевав на все договоры.
- Хватит здесь сопли развозить! – вдруг резко выкрикнул маг. – Делай, что должен, и проваливай, пока мне из-за тебя голову не оторвали!
«Язык мой – враг мой» - устало подумал Локи, понимая, что возможно был слишком резок с братом, но тот уж слишком медлил, а альвы чётко дали понять, что поблажек никому не будет.
На Тора эти слова подействовали, словно пощёчина. Он поднёс иглу к тонкой бледной губе Трикстера и надавил. Тонкая красная струйка потекла по подбородку бога Обмана, но тот сносил всё молча, лишь дыхание участилось. Дальше Громовержец действовал быстрее и увереннее. Через минуту золотая нить уже надёжно скрепляла губы мага, а кровавые дорожки соединялись под подбородком и капли божественной крови падали на каменный пол, образуя небольшую лужицу. Дыхание у Локи было прерывистое, тело сотрясала мелкая дрожь, но цепи надёжно фиксировали мага в одном, ужасно неудобном, положении.
Громовержец осторожно, стараясь не причинить ещё большего вреда, стёр кровавые следы с лица брата. Вся эта ситуация... альвам удалось одним наказанием зацепить обоих братьев. Локи оказался в полном бессилии и бездействии в пустоте и холоде пещеры. Тор же пребывал в глубоком отчаянии от того, что ему не оставили выбора, кроме как сидеть у себя в Асгарде и отсчитывать дни заключения брата, в ожидании момента, когда его, наконец, можно будет забрать отсюда и никогда больше не подпускать к проклятым альвам.
Вдалеке послышались тяжёлые шаги Сидри. Время вышло. Громовержец мягко коснулся щеки брата и прижался лбом к его лбу. Шаги приближались, а братья сидели на коленях друг напротив друга, прощаясь... может всего и на 5 дней, но они ещё никогда не разлучались дольше, чем на несколько часов с самого детства. Это было тяжело для обоих.
- Я должен идти... – Тор тяжело поднялся с пола. Шаги были уже совсем близко. – Хеймдаль! – Последний взгляд на брата, и Громовержец исчез в радужном сиянии.
5 дней тянулись ужасно медленно. Тор не знал, куда себя деть. Он пребывал в крайне скверном настроении. Первый день без брата он ещё продержался, так иногда бывало и раньше, когда Локи запирался у себя, экспериментируя с заклинаниями, и не вылезал с утра и до самого ужина. На второй день воин почувствовал острую нехватку Трикстера под рукой – никто не ехидничал, не с кем было поспорить, никто не доставал его и не выводил из себя. На третий день Тор понял, что раньше слишком мало уделял внимания брату, что без него всё не то и не так. Четвёртый день стал апогеем. Одинсон разругался со всеми, кто пытался справиться о его состоянии, наорал на троицу воинов, послал к чёрту настырную Сиф, даже Всеотец попал под раздачу, получив свою порцию угроз и пожеланий идти к чёрту. Фригг, видя настроение своего сына, благоразумно решила не беспокоить его. К пятому дню половина посуды и мебели во дворце была перебита безутешным Тором. От него шарахались абсолютно все, а гроза над Асгардом, начавшаяся вечером третьего дня, и не думала стихать, набирая обороты и подпитываясь от душевных мук старшего Одинсона. А муки были страшные, к примеру, план уничтожения Альвхейма и всех альвов был составлен во всех возможных вариациях и подробностях. Вечером пятого дня особо мощные молнии повредили несколько зданий, но желающих успокоить Тора и грозу не нашлось – проще восстановить стены, чем отскрести от них смельчака.
Едва рассвет тронул горизонт, знаменуя приход нового дня, воин уже мчался к радужному мосту. И снова Хеймдаль без единого слова, с бесстрастным лицом наблюдателя, открыл портал в Альвхейм. Тор оказался как раз у входа в тоннель, который вёл к пещере с пленённым братом. Ни Сидри, ни других альвов поблизости не наблюдалось. Громовержец почти бегом кинулся в нужном направлении, через несколько минут он был у той огромной пещеры. Он зашёл внутрь, и им тут же овладела буря самых разных эмоций: хотелось кричать, хотелось четвертовать проклятого Сидри или раскатать Альвхейм по камешку до самого основания. Локи сидел в той же позе, что и 5 дней назад, даже не сидел, а скорее висел на удерживающих его цепях. Кожа его была ещё бледнее, чем обычно, волосы спутаны, на глазах – повязка, по всему лицу отчётливо просматривались ссадины и синяки от побоев, а судя по тому, что раны до сих пор не затянулись, побои были регулярными. Воин глухо зарычал, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони до боли, чтобы не дойти до геноцида. В тот же миг Трикстер вздрогнул всем телом, насколько это позволяли оковы, постепенно приходя в сознание.
- Это я, брат. Я пришёл за тобой. Скоро мы будем дома. – Тор присел напротив Локи и максимально аккуратно снял повязку с пленника, но тот не открывал глаза и не поднимал голову. – Что же они с тобой делали?..
Старший Одинсон разорвал оковы на руках и ногах брата, а затем, с трудом, но, всё же, освободил и его шею. С золотой нитью, в губах младшего принца разберутся целители Асгарда, а пока Тор хотел лишь одного – поскорей убраться отсюда. Воин подхватил ослабшее безвольное тело брата на руки, и, спустя несколько мгновений, оба исчезли в радужном свете.
- Потерпи, брат... мы уже почти прибыли. – Приговаривал Громовержец, скача на коне во весь опор с драгоценной ношей на руках в сторону лечебницы. На пороге его уже ждал главный целитель Асгарда и его помощники. Они коротко поклонились принцам и приняли из рук старшего Одинсона его бесценный груз.
- Я хочу быть рядом, когда он очнётся. – Безапелляционно заявил Тор. Целители не стали оспаривать желание своего принца.
Локи, не приходящего в себя, переодели и уложили на кровать в отдельной закрытой палате, после чего один из помощников принёс целительные камни, но воин остановил его, категорично заявив:
- Я и сам смогу справиться с заживлением камнями. К брату здесь больше никто не притронется без моего ведома.
Когда все целители покинули палаты, оставив их одних, Тор стянул белую больничную рубаху с хрупкого мага, и его снова захлестнула волна ярости. Всё тело Локи было покрыто различными по размерам и степени тяжести синяками и ссадинами. Воин раскрошил первый из камней, посыпая сверкающей пылью наиболее пострадавшие участки бледного тела. То же самое он проделал и с остальными камнями, пока не осталось ни одного свидетельства заключения Трикстера у альвов. Остался последний камень и самая сложная часть работы – зашитый рот.
В этот момент Локи очнулся и открыл глаза, но тут же зажмурился от яркого света в палате. Его губы напряглись в беззвучном крике, в глазах тут же появился неприкрытый страх, когда маг осознал, что рот всё ещё не свободен. Руки Трикстера решительно потянулись к лицу, стремясь сорвать с себя последние путы, но Тор вовремя перехватит тонкие запястья брата, со всей осторожностью, но надёжно удерживая их по обеим сторонам от головы Локи, таким образом, воин немного нависал над ним. Бог Обмана перестал сопротивляться и замер, глядя Громовержцу в глаза.
Совершенно неожиданно Тор крепко обнял брата, прижимаясь к нему изо всех сил и утыкаясь лбом в правую ключицу мага.
- Локи... мне тебя так не хватало... – тихо произнёс воин. Его жаркое дыхание коснулось шеи Трикстера, и у того по телу побежали мурашки.
Бог Обмана никогда ещё не испытывал подобного, новые и совершенно, казалось бы, неуместные в данной ситуации ощущения и чувства можно было сравнить лишь с теми моментами, когда маг находил в очередном походе редкий и мощный артефакт... хотя, нет, сейчас ощущения были в сотни раз острее и неожиданно приятнее. Но они были братьями, и эта мысль неплохо отрезвляла. Однако, с каждой секундой в объятиях Тора и его жарким дыханием в области шеи и ключицы, фактор родства отходил всё дальше на второй план. И всё бы ничего, если бы Локи не заметил, что дыхание старшего Одинсона странно участилось, да и не только его, у самого Трикстера на щеках уже появился предательский румянец. В этот момент Громовержец отстранился и внимательно посмотрел на брата, тот смело встретил взгляд и понял, что тонет в небесной глубине этих родных глаз, по которым чертовски соскучился, хотя никогда бы в этом не признался даже самому себе.
И что теперь? Этот вопрос читался в глазах обоих принцев. Тор, впрочем, как и всегда, действовал по принципу «решил – сделал», он наклонился и едва ощутимо обозначил поцелуй на бледных губах мага и тут же отстранился, следя за реакцией. Локи всё так же лежал неподвижно, лишь удивлённо расширились зрачки изумрудных блестящих глаз. Спустя пару секунд, Трикстер жестами попросил брата освободить ему рот, наконец.
Максимально осторожно воин стал по одной срезать золотые нити скальпелем, оставленным одним из целителей, затем он раскрошил последний камень и мерцающим порошком посыпал многострадальные губы брата. Ранки зарастали, а остатки нитей – исчезали. Когда всё затянулось и не осталось даже шрама, Локи вцепился в край доспеха Тора и начал целовать того отчаянно и самозабвенно, увлекая за собой на больничную кровать. Воин не сопротивлялся, да и не было желания, хотелось лишь сильнее сжать в объятиях мага и наслаждаться поцелуем как можно дольше. В какой-то момент Трикстер нетерпеливо дернул застёжки доспеха брата. Громовержец оторвался от губ младшего принца и в два счёта расправился со сложной на вид конструкцией из плаща и доспеха, затем, под пристальным взглядом брата, стал стягивать сапоги и штаны. Локи и так был обнажён, так что ему оставалось лишь периодически облизывая пересыхающие губы и наблюдать за таким уникальным зрелищем, как стриптиз в исполнении Тора. Взору мага открылась смуглая грудь, под которой перекатывались крепкие мышцы, талия с чёткими кубиками пресса, аппетитные бёдра и... мощный стояк. Впрочем, у самого Трикстера тоже стоял и притом не слабо. Этот факт стал неожиданностью для братьев. Воин замешкался, не решаясь действовать дальше. Видя это, бог Обмана взял всё в свои руки... во всех смыслах. Он сел на кровати и, протянув руку к застывшему Громовержцу, коснулся его члена. Тор вздрогнул и повалил брата обратно на жалобно скрипнувшую кровать, припадая к его губам поцелуем. Локи приоткрыл рот, впуская язык воина и дразня его своим. Старший принц в это время скользил руками по груди мага, сжимая затвердевшие горошины сосков, чем вызвал слабый стон сквозь поцелуй. Это подтолкнуло воина к дальнейшим действиям, он спустился руками ниже на узкую талию, скользнул по плоскому животу и положил руку на твёрдый подрагивающий член Трикстера. Эта необычная податливость брата и какое-то слепое отчаяние его действий, лишь ещё больше заводили Тора, подбивая на большее. Пара неспешных движений вверх-вниз по жаждущему внимания и ласки органу и Локи выгибается всем телом, разрывая поцелуй, и прикусывая костяшки тонких пальцев, чтобы заглушить хриплый стон, рвущийся наружу от переизбытка ощущений. Голосовые связки за пять дней атрофировались и ещё не пришли в норму, поэтому, кроме как стонать, бог Обмана сейчас ничего не мог, да и не требовалось.
Не дав кончить брату, Громовержец переместился на его бёдра и провёл ладонями по внутренней стороне, одновременно раздвигая их. Трикстер закусил губу, но продолжил наблюдать за всеми действиями воина. Тор на секунду отвлёкся от лицезрения Локи в столь порочной и безумно соблазнительной позе и взял с тумбочки возле кровати флакон с маслянистой субстанцией, предназначенной для расслабления перед сном, сейчас это было как нельзя кстати.
Маг не выдержал и вновь увлёк Громовержца в поцелуй полный отчаянной страсти. Воин на ощупь окунул несколько пальцев в масло и, помассировав девственное колечко тугих мышц, вошёл одним, а затем двумя пальцами, задев нужную точку внутри, заставляя брата выгнуться дугой, словно его поразил разряд молнии. Локи стонал в голос, разорвав поцелуй, а Тор самозабвенно зацеловывал его открытую шею до засосов. Вынутые пальцы заставили Трикстера обиженно всхлипнуть, но на их месте тут же оказалось нечто посущественнее. Воин начал медленно входить в хрупкое тело мага, однако тот неожиданно обхватил ногами талию брата и дёрнул на себя, заставляя того войти сразу на всю не малую длину. На мгновение оба застыли, пока не утихли цветные пятна перед глазами от новых сумасшедших ощущений, затем Тор начал двигаться. Он старался двигаться медленно, чтобы брат смог привыкнуть, но получил лишь нетерпеливый стон. От этого крышу снесло окончательно и Громовержец, разведя ноги Локи ещё шире, начал самозабвенно трахать его, вколачиваясь до основания и выходя почти полностью, каждым движением срывая хриплый стон с родных губ, покрасневших от поцелуев. Когда воин дошёл до грани и, казалось, вот-вот кончит, Трикстер неожиданно повалил того на спину, а сам утроился сверху и начал насаживаться так, будто это был его последний секс в жизни. Оба были уже на пределе и плевать хотели, что на столь откровенные стоны может сбежаться пол Асгарда. Вот Тор вцепился в бёдра мага, сжав их так, что наверняка потом появится синяк в форме его пятерни, и он кончал... кончал так, как ни с одной из девушек до того, кончал до вспышек перед глазами, с именем брата на губах. Пара быстрых уверенных движений и Локи тоже кончил, окончательно сорвав себе голос, обессилено падая на широкую и горячую грудь Громовержца. Они лежали в полной тишине, нарушаемой лишь их тяжёлым дыханием, затем Тор выскользнул из Трикстера и, натянув на себя штаны, поцеловал уставшего, но, похоже, счастливого брата, собираясь оставить того отсыпаться, но рука, схватившая его за запястье, помешала сборам. Губы мага беззвучно шевельнулись, но воин всё понял.
- Я никуда не уйду, я же всегда рядом... помнишь? – Громовержец светло улыбнулся, укладываясь рядом с братом и крепко прижимая его к себе, защищая и согревая.
Тот благодарно кивнул и устроился под родным боком поудобнее.
- А завтра, когда ты окончательно поправишься, мы отправимся охотиться на пузатых чибисов... только ты и я... будет весело, обещаю... – продолжал говорить Тор, постепенно засыпая рядом с братом.
*наши дни*
Локи, погрузившись в воспоминания, не заметил возвращения брата с мешочком Целительных камней. Тор присел рядом с магом, осторожно касаясь его запястий, и заглядывая тому в глаза:
- Знаешь, я сейчас вспоминал тот случай с альвами...
Локи вздрогнул.
2. Ты слишком много думаешь...
читать дальшеЛоки, погрузившись в воспоминания, не заметил возвращения брата с мешочком Целительных камней. Тор присел рядом с магом, осторожно касаясь его запястий, и заглядывая тому в глаза:
- Знаешь, я сейчас вспоминал тот случай с альвами...
Локи вздрогнул, на его лице отразилась непередаваемая гамма эмоций и чувств, но в следующее мгновение тряхнул головой и взял себя в руки. Не зачем было брату знать, что маг всё прекрасно помнил: и тот отчаянный секс в палате, и последующие мимолётные вольности в безлюдных коридорах, каждое прикосновение сильных рук воина к хрупкому бледному телу брата, каждый поцелуй, случайный или намеренный. В долгих скитаниях по враждебным мирам, трикстера иногда поддерживали в сознании только эти краткие моменты счастья, но в этом он не признавался даже самому себе, а уж Тору он и подавно не откроется. Поэтому сейчас Локи просто ушёл в глухую оборону, нацепив ледяную непроницаемую маску, лишь в глубине зелёных глаз плескалась безграничная грусть.
Громовержец попытался снова напомнить о событиях тех лет, но маг решительно поднялся с кровати, всем своим видом показывая, что не желает продолжения этого разговора. Воин тяжело вздохнул, поднимаясь следом, и осторожно, боясь отдалиться от брата ещё больше, предложил:
- Давай я хоть раны твои залечу...
Тор расстегнул верхнюю часть костюма брата и спустил её до локтей, для большего доступа к спине и груди. Бледная кожа была сплошь покрыта синяками и ссадинами. У братьев снова возникло чувство дежа вю, оба на секунду замерли, но Локи нетерпеливо передёрнул плечами, и воин приступил к лечению, иногда касаясь кожи на спине и груди мага. Через несколько минут основные повреждения были устранены, но Громовержец не спешил одевать брата. Трикстер понял, что сейчас он безоружен и в цепях, а значит, Тор может сделать с ним всё, что угодно, если только захочет. Но больше всего Локи удивила его же реакция на эту ситуацию, да, была лёгкая паника от осознания своей беспомощности, но в то же время, какая-то часть в глубине души отчаянно жаждала этой близости. Эта двойственность ощущений разрывала мага изнутри, пробиваясь сквозь, казалось бы, непроницаемую, ледяную маску.
В этот момент воин встал за спиной брата и крепко обнял, зарывшись лицом в отросшие чёрные волосы.
- Я так рад, что ты вернулся... Локи, наконец-то ты дома. – Тихо проговорил Громовержец. Его горячее дыхание согревало и щекотало шею трикстера. – Прошу тебя, больше не покидай меня...
Маг понял, что если сейчас же не прекратит всё это, то назад дороги уже не будет: слишком яркие ощущения, слишком тепло, слишком хорошо... настолько хорошо, что ледяная стена, которой он сам себя неосознанно окружил после ухода из Асгарда, начинает плавиться. Ещё немного и он сдастся, упадёт в объятия брата и вместе со слезами изольёт ему душу, но нет... у Локи ещё осталась гордость, он не позволит себе расклеиться после всего, через что ему пришлось пройти, что он пережил. Собрав волю в кулак, он отстранился от Тора и дёрнул плечом, намекая чтобы его, наконец, одели. Воин вновь тяжело вздохнул и послушно вернул на место чёрно-зелёный костюм, тщательно застёгивая все крепления и глядя на брата своими невероятно грустными голубыми глазами. Когда Громовержец закончил поправлять складочки зелёной ткани, маг кивнул головой в сторону двери, мол, чего тянуть, веди на суд, для этого же ты меня сюда доставил. Тор сжав зубы, подхватил трикстера под локоть и повёл в Главный Зал. Они остановились перед самыми дверьми, и воин снял с Локи металлическую маску-кляп.
- Брат, я хочу тебе помочь и защитить, но ты должен рассказать мне хоть что-то... – воин положил руки на плечи мага, заглядывая в глаза.
- Знаешь... брат, – неожиданно подал голос трикстер, он говорил холодно и отстранённо. – Боюсь, что скоро будет нечего и некому защищать...
Сказав так, маг повернулся к двери, ожидая, когда её откроют, и давая понять, что разговор окончен. Громовержец в полном замешательстве стоял за спиной брата, что тот имел в виду?.. Но Бог Обмана больше не сказал ни слова.
- О чём ты?.. Локи, что с тобой сделали читаури? – воин не выдержал и легонько встряхнул мага, пытаясь добиться хоть какой-то реакции. Подобная отстранённость и равнодушие брата к происходящему беспокоили Тора.
Трикстер лишь стиснул зубы и продолжал привычно отмалчиваться.
- Прошу тебя... – начал было Громовержец, но маг не сдержался и резко ответил.
- Хватит! – глаза полыхнули зелёным пламенем. – Ты притащил меня на суд, так суди!.. Мне не нужна ни твоя жалость, ни чья-либо ещё!..
- Это не...
- Я всё сказал. – Отрезал Локи, вновь отворачиваясь к массивной двери.
- Ну, как знаешь...
Воин лишь скрипнул зубами и обречённо покачал головой. Пробиться сквозь ледяную броню брата будет труднее, чем он рассчитывал. Что ж... Тор вновь надел маску на возмущённо зашипевшего трикстера, пояснив, что на этом настоял Всеотец, затем пропустил брата вперёд и закрыл за собой дверь. Братьев окутала непроглядная тьма, не было ни факелов, ни любого другого источника света. Маг изо всех сил пытался заглушить в себе нарастающий ужас, сейчас он словно очутился снова в пещере Альвхейма, и это ощущение ему совершенно не нравилось. Немного спасало лишь горячее дыхание Громовержца над ухом, отвлекая от цикличных мыслей, вгоняющих в глубокое отчаяние.
- Локи, помнишь, когда-то я дал тебе слово, что всегда буду рядом, всегда буду защищать тебя?.. – едва слышно прошептал Тор. – Я не откажусь от своих слов, что бы ни случилось.
Забавно, как иногда одна фраза, не устаревшая за сотни лет, способна подарить пусть даже и мимолётное, чувство безопасности. Тьма всё ещё окружала их, когда эхо от шагов изменилось. Локи понял, что они вошли в Зал, и через мгновение он уже стоял в столбе света, за пределами которого вдруг началось какое-то движение. Появились тени, имеющие смутно-человеческие очертания и скользящие по стенам вокруг трикстера, окружённого светом и чувствовавшего себя крайне неуютно. Тени замерли так же внезапно, как и появились, расположившись прямо перед магом. Всё это происходило в полнейшей темноте, и Локи едва сдерживался, чтобы не обернуться и проверить стоит ли за его спиной брат, потому что сейчас ему было страшно, почти так же как когда-то у читаури, он не знал, чего ожидать и что с ним будут делать. Неизвестность убивала... медленно, но верно паника нарастала, заглушая остальные эмоции, сминая к чёрту весь самоконтроль. И в этот момент тени заговорили. Их голоса сливались вместе, образуя единый тон, до боли похожий на голос Всеотца. Трикстер вздрогнул и оглядел зал в поисках Одина, но кроме загадочных теней перед собой, в Зале больше никого не было видно, даже Тора. Паника продолжала нарастать, словно огромная приливная волна, сметающая всё на своём пути. Маг уже с трудом разбирал, что вещали тени голосом отца, но суть до него дошла... и заставила ужаснуться.
- Твои необдуманные эгоистичные поступки привели к хаосу в одном из наших подопечных миров и повлекли за собой разрушения и смерти. Потому, во имя моего отца и отца моего отца, я, Один Всеотец, лишаю тебя твоей магии! Отныне ты будешь находиться под домашним арестом и постоянным присмотром Тора, пока я не решу иначе! Да будет так!
В ту же секунду Локи ощутимо тряхнуло, и он почувствовал как столб света, окружавший его до сих пор, начал стремительно высасывать из него магию. Ощущения были в точности как в Альвхейме, и эти воспоминания лишь усиливали нарастающее отчаяние. Всё повторялось... Эмоции захлёстывали трикстера, нервное напряжение тугим комом стягивалось где-то в области груди. Когда же последняя капля магии покинула его тело, Локи ощутил ужасающую пустоту внутри... и был хаос. Мага, словно цунами, с головой накрыло воспоминаниями и переживаниями последних дней. Перед глазами начали всплывать перемешанные внезапные картинки из прошлого... читаури, альвы, тени...
Внезапно столб света исчез и Локи снова оказался в непроницаемой тьме. Он ничего не видел, но прекрасно, почувствовал, как хаотично мелькающие вокруг, тени касались его, скользя где-то совсем рядом. Не выдержав, он, опустошённый и измученный морально и физически, провалился в блаженное беспамятство, лишь в последний момент ощутив, как заботливые крепкие руки подхватывают его, бережно прижимая к тёплой груди... на этом сознание окончательно покинуло мага.
Очнулся трикстер уже в своей комнате на кровати. Руки были свободны, как и рот. Локи с наслаждение втянул воздух полной грудью и медленно выдохнул, успокаиваясь и приводя мысли более-менее в порядок. Одежда вся была на нём, значит, Тор просто принёс его сюда и не стал ничего предпринимать, забавно... и неожиданно. Воин никогда не отличался особым терпением, а тут... Неужели на него так повлияла та женщина, землянка?.. А брат тоже хорош, после всего, что между ними было, задолго до последних событий, он умудрился изменить ему с какой-то смертной девкой!.. Сволочь...
Но тут в голове трикстера начали всплывать моменты Альвхейма и недавних теней в Зале. Мага снова затрясло, он слез с кровати и вышел на балкон. Кроваво-алый закат пылал над горизонтом... дежа вю. Принц невесело усмехнулся своим мыслям, стараясь унять дрожь от воспоминаний и пережитых потрясений.
В этот момент дверь в комнату распахнулась, и в покои стремительно вошла Фригг. Следом показался Тор, а затем встал у дальней стены.
- О, Локи, дорогой мой!.. – едва сдерживая слёзы, богиня бросилась обнимать блудного сына. – Ты жив!.. Ты вернулся!.. Я так переживала, так волновалась...
Причитала она, обнимая и зацеловывая младшего сына, застывшего на месте и ожидавшего чего угодно, кроме того, что творилось сейчас. Трикстер находился в состоянии лёгкого шока, Тор ведь говорил, что будет Асгардский суд... и что, и где? То, что происходило в Зале, даже приблизительно нельзя было назвать судом, так в чём же подвох?
Мать крепко прижимала к себе любимого сына, не уставая повторять, как она его любит и как она не переставала надеяться, что он когда-нибудь вернётся домой. Старший брат молча стоял чуть в стороне и светло улыбался, глядя на воссоединившуюся, наконец, семью. Локи же не знал, как реагировать, он любил мать, пусть она была и не родной, но заботилась о нём всегда искренне, и в глубине души маг был рад снова очутиться в её любящих объятиях... как и в объятиях Тора, хотя в этом трикстер никогда не признался бы даже самому себе.
- Мама... – неуверенно дёрнулась рука мага в попытке ответного объятия.
Ситуация была сложная. Фригг не была ему врагом или чужим человеком, но вот Один... да и при Громовержце трикстер не хотел показывать свои чувства, пусть ещё немного помучается, как страдал в своё время маг.
- Мама... но Тор сказал, что меня будет судить Асгардский суд... Я не понимаю...
- Локи, дорогой, - сразу как-то остыла богиня, выпустив сына из объятий. – Ты, конечно, наломал дров на Земле... но ничего ведь непоправимого не случилось, так что мы решили обойтись без лишнего шума. К сожалению, так вышло, что Один сейчас в лечебном сне и проснётся только через несколько дней, но он всё слышит и видит. Он успел оставить несколько указаний относительно тебя. Лишить тебя магии и поместить под домашний арест на неопределённое время. Присматривать за тобой будет Тор. Без брата ты пока никуда не сможешь выйти.
Локи бросил быстрый взгляд на Громовержца. Тот стоял у дальнего шкафа и смотрел на мага своими ясными голубыми глазами так, что хотелось взвыть.
- Ещё мы бы хотели выслушать тебя и твою историю, Локи. Где ты был и почему связался с читаури? Милый, мы думали, что ты погиб... – Богиня снова заключила сына в объятия. – Я так рада, что ты вернулся домой...
Всепрощающая материнская любовь смогла, наконец, пробиться сквозь ледяную стену вокруг сердца мага, и он позволил себе приобнять Фригг, уткнувшись лбом ей в плечо.
- Мама...
- Пожалуйста, Локи, расскажи нам о читаури. – Богиня ладонями приподняла лицо сына, с нежностью глядя в его блестящие зелёные глаза.
Трикстер глубоко вздохнул, понимая, что не в состоянии сейчас отказать матери, затем перевёл взгляд на брата. Тор всё так же молчаливо подпирал стенку, но при этом смотрел на мага почти умоляющее. Казалось, ещё немного и Громовержец тоже бросился бы обнимать и зацеловывать брата, лишь бы тот хоть немного оттаял... но пока ещё держал себя в руках, хотя на лице ясно отображались все его эмоции и мысли. Это пробило ещё одну брешь в ледяной обороне Локи, и он, ещё раз глубоко вздохнув, кивнул.
- У меня с ними был уговор. Они помогают мне завоевать Землю, а я отдаю им Тессеракт. Но не вышло так, как мы планировали... Теперь оставшиеся читаури будут искать меня и куб.
- Ты теперь дома, брат. Они не посмеют сунуться в Асгард!.. – наконец подал голос Тор, решительно сжав кулаки.
- Ты не понимаешь... – немного нервно усмехнулся маг и, прищурившись, почти прошипел. – Они сунутся сюда и ещё как. Им очень нужен Тессеракт, читаури его из-под земли достанут, и они знают, где меня искать. Это лишь вопрос времени, когда они заявятся к нам.
- Я предвидела подобное, поэтому настояла именно на домашнем аресте под присмотром брата. – Спокойно заметила Фригг, нежно касаясь ладонью плеча младшего сына. – Так ты не будешь один, милый.
Для братьев эта фраза прозвучала несколько двояко, поэтому они, не сговариваясь, посмотрели друг на друга и тут же отвели взгляды.
- Тор, подойди. – Подозвала сына богиня-мать, а затем надела ему на шею цепочку с фиолетовым полупрозрачным камнем в грубоватой оправе. Видно делали в спешке к прибытию принцев. – Теперь без тебя Локи не сможет передвигаться по Асгарду... пока что. Помните, что это временно, а когда очнётся Один, мы попробуем разобраться во всей этой ситуации с читаури и Тессерактом. Ну а теперь мне пора, мои мальчики. Тор, проследи, чтобы Локи принесли ужин прямо в комнату.
Фригг на прощание обняла обоих сыновей и вернулась к ложу Одина, оберегая его сон.
Громовержец аккуратно прикрыл за ней двери, оставшись в комнате наедине с братом. Трикстера просто распирало от количества незаданных вопросов, и наконец-то рот был свободен.
- Одинсон, что это было?!.
- Суд... – уверенно ответил Тор.
- Какого... чёрта лысого?! Ты же распрягал всем про Асгардский суд!.. – не выдержал маг и, нахмурив брови, недоуменно посмотрел на брата.
- А как ещё я мог убедить Мстителей в серьёзности намерений?.. Так просто они бы тебя не отпустили. Люди слишком мелочны. Пришлось немного приукрасить действительность.
- Неужели у тебя хватило ума на подобное? – съязвил трикстер, но брат пропустил это мимо ушей.
- Отец и мать простили тебе всё, сразу же после твоего падения в бездну. Мы думали ты погиб, Локи... – Тор протянул руку, чтобы дотронуться до любимого лица, но маг сделал шаг назад, уворачиваясь. Ещё не время...
Громовержец нахмурился и начал медленно, но верно теснить брата к ближайшей стене. Маг ощутил спиной холодный камень, и паника вновь начала расти в нём. Без магии, после встречи с матерью, он был совершенно не готов к тому, что произошло далее. Воин схватил трикстера за горло точно так же, как до того в самолёте, но не выпрыгнул с ним в небо, а прижал к стене, совершенно по собственнически жадно и самозабвенно целуя такие желанные губы брата. У последнего не было ни сил, ни желания сопротивляться. Придавленный мускулистым телом, Локи едва ли не стонал от наслаждения, отпечатывая в сознании каждую секунду происходящего.
Тору стоило немалых усилий оторваться от брата, буквально таявшего в его руках. Хотелось, безумно хотелось, хорошенько отыметь мага прямо здесь и сейчас, но приходилось сдерживаться, ведь их связь ещё так хрупка, и одно неверное действие могло всё разрушить.
Придя в себя, трикстер открыл затуманенные страстью глаза и огляделся: рядом уже никого не было. Хлопнула дверь... Громовержец ушёл. И тут Локи сорвался. Всё, что накопилось за эти сумасшедшие дни, переполненные событиями и эмоциями, выплеснулось в один момент. Маг с криком швырнул ближайший стул в сторону, разнеся в щепки, следом полетел прикроватный столик и второй стул... на этом принца покинули последние силы и он, судорожно вздохнув, сполз по стене. Слёзы лились, будто сами собой, Трикстер чувствовал себя опустошённым и одиноким, словно снова оказался в той проклятой пещере Альвхейма. Локи забился в самый дальний угол, где, обхватив колени руками, просидел до самого утра. Тор больше не заходил. К еде, принесённой слугами, маг почти не притронулся, но всё же перебрался в кровать, сняв с себя, уже порядком надоевшую, броню, и переодевшись в более простую и удобную зелёную рубаху без рукавов и чёрные кожаные штаны.
Трикстер, проспав весь день и проснувшись уже к вечеру, попробовал отвлечься от назойливых мыслей в голове. Проблема заключалась в том, что отвлекаться было не на что: все свитки были изучены от и до ещё в юности, все военные трофеи и артефакты тоже. Локи вышел на балкон, всматриваясь в чёрное небо с россыпью звёзд, делать было нечего и разные мысли лезли в голову самым настойчивым образом.
«Заперли в четырёх стенах... чёрт, так можно и с ума сойти... Один восстанавливается... в самый подходящий момент, когда нужны его объяснения, его снова нет... очередное дежа вю. Мама, как всегда, любящая и понимающая... чёрт... соберись, тряпка! Ещё и братец...» - и вот тут нашлась проблема. Трикстер помнил слишком много связанного с Громовержцем. Одни воспоминания вызывали гнев и зависть, другие разбивали сердце и пробуждали жажду мщения, а третьи... о, третьи заставляли вновь ощущать эйфорию от сумасшедшего секса и экстремальных поцелуев в пустынных коридорах и переходах Асгарда или за спиной у спящих воинов на привале... Яркие моменты, опасные ситуации, из-за которых он забывался и расцарапывал до крови могучую спину брату, самозабвенно трахающему его в очередной пустой комнате, где их никто не увидит и можно стонать, не сдерживаясь, до срыва голоса.
- Будь ты проклят, Тор Одинсон! – в сердцах прокричал маг в пустоту. Ему никто не ответил, зато, поглощённый воспоминаниями и подгоняемый проснувшимся отчаянным желанием Локи, продумал и начал воплощать в жизнь очередной коварный план. – Хотя, иногда ты бываешь прав, братец, я слишком много думаю...
Принц подошёл к одному из шкафов и снял с полки неприметный серый шар, являвшийся слабым, но всё же, артефактом накопителем, затем принялся выплетать нужное заклинание... простое, но действенное.
В то же время Громовержец отправил слугу с едой и направился в главный зал. Не мешало бы и самому чего-то перекусить. Безумно хотелось вернуться в комнату к брату и никогда больше его не оставлять одного, но воин осознавал, чем может это закончиться, а трикстер ещё не настолько простил его, чтобы допустить к своему телу, не говоря уже о душе, всё ещё покрытой слоем льда. В зале Тора уже поджидали троица воинов с Сиф во главе. Вот уж кого он меньше всего сейчас хотел видеть, но друзья усадили его за стол и всучили кружку с вином. Громовержец видел по лицам воинов, что ему что-то рассказывают, но не слышал ни слова, погрузившись в раздумья. Он не знал, как подступиться к Локи... но последний поцелуй был не безответным, было ясно как день, что ещё немного и всё бы случилось... но на утро брат бы его за такое как минимум попытался задушить, проснувшись. Трикстер всегда первым проявлял инициативу, находя какие-то заброшенные переходы и пустующие комнаты, а в походах это вообще был экстрим чистой воды – целоваться за деревом, пусть и широким, когда остальные воины совсем рядом разбивают лагерь на ночлег. Но стоило Тору сделать первый шаг, как маг сразу отталкивал его, а если не сильно сопротивлялся, то на утро всегда сердился и выгонял брата из комнаты. Пары таких случаев хватило, чтобы воин нашёл простое решение – хватало иногда пары случайных касаний в нужных местах, чтобы распалить желание в Локи, и тот уже сам тащил Громовержца в койку.
- Тор... Тор!
- А? Что?.. – воин только спустя минуту понял, что до него безуспешно пытаются докричаться уже некоторое время.
- Я спросила, где ты витаешь? – Сиф наклонилась ближе, сверкая глубоким декольте корсета прямо перед принцем. После пропажи Локи она начала свои попытки по соблазнению Тора, считая, что теперь уж точно маг не появится в самый неподходящий момент, раздражённый, утаскивая за собой брата в неизвестном направлении и оставляя её ни с чем.
- Прости, моя дорогая валькирия, но я нынче не в лучшей форме, после заварушки с читаури. Мне нужно пойти отоспаться. До встречи, друзья. – Громовержец вымученно улыбнулся воителям и поторопился покинуть зал. Только теперь он понял, что его действительно клонит в сон. Всё же события последних дней довели не только трикстера с его хрупкой психикой, но его, Тора, физические силы порядком истощились. Дойдя до своих покоев, воин избавился от одежды и, едва голова коснулась подушки, погрузился в сладкий долгожданный сон.
А сон был действительно сладкий... и немного странный. Одинсон всё так же лежал на кровати, только не спал, словно ждал чего-то... или кого-то. В его комнату проскользнула гибкая фигура и замерла в тени в ногах кровати. Затем фигура забралась на кровать и откинула одеяло в сторону. Воин привык спать обнажённым, поэтому гостю открылась довольно живописная картина, послышался довольный смешок... до боли знакомый.
- Локи?..
- Тшшш... – Трикстер приложил тонкий палец к губам брата, одним плавным скользящим движением оказавшись прямо над ним, и при этом так порочно улыбался, что у Громовержца перехватило дыхание.
Через секунду на месте пальца оказались прохладные чувственные губы. Маг целовал медленно, мастерски орудуя языком, растягивая удовольствие и возбуждая. Поцелуи плавно переместились на загорелую шею, периодически превращаясь в покусывания и засосы, но это лишь сильнее заводило Тора. Он попытался подмять под себя Локи, но не получилось, тому как-то удавалось удерживать его под собой, не смотря на разницу в физической силе. В следующее мгновение воина покинули все лишние мысли, потому что брат чувствительно, но не сильно, прикусил один его сосок, выкручивая пальцами второй. Громовержца ощутимо тряхнуло, сжав зубы, он с трудом удержал стон. Усмехнувшись, довольный собой трикстер, продолжил путь ниже по накачанному телу. Маг поцеловал каждый кубик пресса на животе, а затем скользнул ногтями по чувствительным бокам брата. Тор вцепился в спинку кровати, та подозрительно заскрипела, с трудом выдерживая подобный натиск. Однако, спустя секунду, он уже не сдержался и хрипло застонал, опустив глаза... и понял что зря, едва не кончив от одного только вида Локи, виртуозно делающего ему минет.
- Твою ж мать... – простонал воин, откинув голову, когда брат посмотрел на него, оторвавшись от своего занятия и, совершенно по-блядски, развратно облизнулся.
А потом началось нечто совершенно из ряда вон выходящее. Пальцы трикстера начали мять внутреннюю часть поджарых бёдер, периодически недвусмысленно надавливая на плотно сжатое колечко мышц. Воспользовавшись слюной вместо смазки, маг скользнул одним пальцем, а затем сразу добавил второй, не обращая внимание на яростное шипение Громовержца и его попытки вырваться из-под брата, но тот удерживал его, не иначе как магией. Посчитав, что этого будет достаточно, Локи вынул пальцы и растёр смазку по всей длине своего члена, и как только воин облегчённо вздохнул, резко вошёл на всю длину. С диким воплем Тор... проснулся окончательно.
- Присниться же такая муть... – пробормотал он, на всякий случай оглядывая комнату.
Одеяло было смято и практически свалилось на пол, совершенно не прикрывая голого и возбуждённого до зубовного скрежета воина. Болезненную эрекцию каким-то чудом всё же удалось утихомирить, а сам Громовержец сел на кровати и крепко задумался. Подобные сны ему снились и не раз, но обычно там ОН имел брата, а не наоборот, и уж тем более сны не были настолько реалистичными... настолько, что даже пугали этим. Когда-то давно он спрашивал у матери, что означают наши сны, на что Фригг ему ответила, что сновидения – это наши тайные желания и фантазии, которые проявляются во сне различным образом. Знала бы тогда богиня-мать, что Тору снилось, как он имеет собственного брата во всех мыслимых позах прямо на отцовском троне... А сейчас воин задумался. Если та муть, что ему сейчас приснилась, означает, что брат тоже хочет его, то... то что?! Громовержец схватился за голову, глухо зарычав. Прерогатива анализировать была у Локи, а воин не любил много думать, да и не получалось. Вот и сейчас он решительно поднялся с кровати, натянул первые попавшиеся штаны, проверил наличие подвески-пропуска и, плюнув на всё, прямо босиком направился к брату.
В это же время трикстер едва не хохотал в голос, потирая ладони. Шалость удалась! А всего-то понадобилось немного покопаться в чьей-то недалёкой голове перед сном... Дверь комнаты внезапно распахнулась, прервав поток мысленной похвалы себя любимого. На пороге стоял Громовержец, окружённый почти видимой аурой суровости, заставив мага задуматься – а не перестарался ли он?.. Тем временем старший принц плотно прикрыл двери за собой и подошёл вплотную к брату, сидящему в кресле с бокалом недопитого вина.
- Локи, что происходит? – недоуменно нахмурился воин. – Я не знаю, что мне с тобой делать... Я думал, ты будешь рад вернуться. Я так хочу тебя, но ты меня отталкиваешь... Я думал, что...
- Дорогой братец, не ты ли мне постоянно твердил, что я слишком много думаю?.. – ехидно перебил его Трикстер, глядя как Тор медленно, но верно звереет.
Поднесённый к тонким губам, бокал был тут же выбит из рук, и вино расплескалось по ковру. Громовержец подцепил брата за ворот тонкой рубахи, шнуровка которой протестующе затрещала, и буквально выдернул из кресла, припечатав спиной к стеллажу. Безумно хотелось стереть с лица мага эту наглую ухмылку, чем воин и занялся, впиваясь в любимые губы властным собственническим поцелуем, сминая любое сопротивление. Локи понял, что довёл-таки брата до ручки и попытался ослабить хватку у горла, но нарвался лишь на предупреждающий рык, а в следующее мгновение его руки оказались крепко прижаты к полке над головой. Свободной рукой воин рванул рубаху, сдирая её с желанного тела, скользя пальцами по бледной груди, задевая чувствительные соски и выдирая тем самым из трикстера отчаянное шипение. Затем Тор скользнул ниже, залезая рукой в штаны брату. Он жадно мял такую аппетитную задницу, одновременно прикусывая ухо магу, заставляя того выгибаться и дрожать в сильных и умелых руках. Оставив парочку ярких засосов, которые весьма живописно смотрелись на бледной коже брата, Громовержец освободил его руки и резко сдёрнул с узких бёдер Локи штаны, тот, в свою очередь, быстро справился со шнуровкой на штанах воина. У обоих принцев уже стоял, и теперь им оставалось только одно...
Тор не стал заморачиваться долгой подготовкой брата, припомнив давешний сон. Он окунул пальцы в масло, стоявшее на подносе с едой, затем закинул изящную ногу Трикстера себе на бедро и ввёл сразу два пальца. Маг вскрикнул и рефлекторно дёрнулся назад.
- Чёрт, Одинсон! Поаккуратней! – зашипел он, пытаясь восстановить дыхание. – У меня больше года не было секса, идиот!
- Мы это сейчас исправим... – хриплым от возбуждения голосом пообещал Громовержец, безошибочно находя нужную точку внутри Локи, заставляя того позорно сдать позиции и начать бесстыдно стонать, насаживаясь уже на три пальца. Каждое соприкосновение члена с членом бросало обоих в дрожь, напрочь срывая остатки крыши.
- Ааах! Чёрт, Тор... – первым не выдержал трикстер, будучи уже на грани. – Если ты сейчас не трахнешь меня, я тебя убью!.. Ааааах!..
- Ты сам попросил, братец, запомни... – нехорошо улыбнулся воин, вынимая пальцы из жалобно всхлипнувшего мага, и, подхватив под бёдра, приподнял его над полом.
Локи обвил его ногами за талию и нетерпеливо дёрнулся, тут самоконтроль Тора приказывает долго жить, и он входит быстро и резко, сразу на всю длину, мало заботясь о целостности любимой задницы. С каким-то почти звериным рыком он вбивается в это податливое и узкое тело, каждым мощным движением задевая нужную точку и срывая с припухших от поцелуев губ откровенно развратные стоны и крики. Это заводит ещё сильнее. Маг цепляется за полочку над головой, но та не выдерживает силы братской страсти и с треском ломается пополам, то же происходит со следующей, тогда трикстер впивается ногтями в спину брата, оставляя глубокие кровавые полосы, но Громовержец от этого лишь ещё сильнее сжимает того в объятиях, увеличивая амплитуду толчков. Локи выгибается так, что, кажется, сломает себе позвоночник, экстаз накрывает с головой, хватает пары движений по почти каменной плоти, и он кричит, едва не срывая голос, и кончает, сжимаясь. Такого зрелища Тор не выдерживает, с глухим рыком изливаясь в жаркую тесноту брата, прикусывая напоследок бледную кожу у основания шеи.
Маг обессиленно сполз по стеллажу на упавшие книги, пытаясь отдышаться. Но не тут-то было... Тор только вошёл во вкус, припомнив брату всё. Ещё идя по коридору сюда, он дал себе слово отыметь блудного трикстера до потери сознания, так, чтобы тот ещё несколько дней даже не думал вставать с кровати. Поэтому воин оперативно перетащил не успевшего возмутиться брата на кровать и уложил на живот.
- Ты так легко от меня не отделаешься... – прошептал он, пройдясь языком по чувствительному краю уха и почувствовав ответную дрожь тела под собой.
Во второй раз всё было проще, Громовержец вошёл сразу, без прелюдий и подготовки, вместо смазки послужила сперма, которой было в избытке. С первого же движения воин задал медленный размеренный темп, заставляя поскуливать от нетерпения Локи, который, не смотря на недавний оргазм, снова был возбуждён, и старался сам насадиться быстрее и глубже на член брата, но тот не позволял.
- Быстрее... сильнее... ааах!.. – сдался трикстер, застонав так, что у воина чуть крышу не сорвало. – Ещё!..
Тор перевернул мага на спину, собираясь хорошенько поиметь его, но Локи решил иначе. Он быстро схватил брата за плечи и перекатился по кровати, оказываясь сверху, на его губах заиграла абсолютно блядская улыбка, а глазах зажёгся опасный зелёный огонь. Трикстер насадился на член брата сразу полностью, запрокинув голову в сладостном стоне и глубоко впиваясь ногтями ему в грудь и торс. Ладони Громовержца ухватили бледные бедра, направляя, и задавая темп, сам он словно завороженный наблюдал за движениями мага. Тот двигался так, будто под какую-то одному ему слышимую музыку, изящно, сильно, отдавая всего себя, впиваясь ногтями в тело под собой. Этот секс был наполнен безумством, похотью, с лёгким оттенком отчаянной страсти, напомнившей их первый секс... тогда, в больничной палате. Но в этот раз отчаяние было другого рода, брат трахался так, словно в последний раз...
- Лооокиии!.. – со стоном кончил Тор и без сил упал на спину. Ответный крик Трикстера эхом отразился от стен комнаты. Этой ночью их наверняка многие слышали... не могли не слышать, но плевать принцы на это хотели.
Соскользнув с опавшего члена, маг распластался на кровати рядом с братом, пытаясь отдышаться. Громовержец с нежностью убрал с бледного лица мокрые от пота чёрные пряди и, подтянув к себе уставшего трикстера, прошептал ему в самое ухо:
- Я люблю тебя. И больше никогда не покину.
Так в обнимку с возлюбленным братом он погрузился в глубокий счастливый сон, не заметив одинокую слезу, скатившуюся по лицу Локи, который потом тихо прошептал:
- Я тоже тебя люблю... прости...
Подождав для верности ещё немного, маг выскользнул из тёплых объятий Тора и подошёл к полуразрушенному стеллажу, а затем вытянул из серого шара-накопителя остатки магии. Оглядевшись, трикстер нашёл свой боевой костюм, облачился в него, подошёл к мирно спящему в его кровати Громовержцу и с помощью магии снял с него подвеску-пропуск. Осталась самая малость... Локи оставил короткую записку для брата, на столе: «Прошу тебя, не пытайся меня найти. Это слишком опасно. Так будет лучше для всех. Читаури всё равно доберутся до меня. P.S. Я тоже тебя люблю. Позаботься о маме. Прощай».
На утро стражи подняли тревогу, когда нашли замороженного Хеймдаля, держащего на вытянутой руке ту самую золотую цепочку с фиолетовым камнем. Трикстер сбежал и не мог видеть как, проснувшийся утром и узнавший о случившемся, Тор нашёл записку, а прочитав её со слезами на глазах, разнёс комнату в щепки, после чего направился прямиком в покои Всеотца.
- Я дал слово, мама... я обещал, что больше не покину его. Не пытайтесь меня остановить. Я иду за ним.
Тор не знал, куда направился Локи, но обыщет хоть все миры, чтобы вернуть брата, ведь теперь их связывает не только секс, но и нечто большее.
Автор: Warlock Helga
Бета: Bagi San
Фэндом: Мифология, Тор, Мстители (кроссовер)
Персонажи: Тор/Локи
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Hurt/comfort
Предупреждения: Насилие
Описание: Однажды Локи уже лишали голоса - ему зашили рот, теперь же - просто одели "намордник". Однако, и Тор и Локи прекрасно помнят, чем это обернулось в прошлом. Что же будет сейчас, после всего, что произошло?..
1. Язык мой - враг мой
читать дальшеЗнакомство с Халком вышло совсем не таким, как планировал Локи. Если быть совсем честным, то почти всё пошло не по плану, и Трикстер уже знал, кого он в этом обвинит первым делом. Ну а пока он лежал, вмятый в пол старковской башни, и у бога Обмана было время «подумать о своём поведении», как ему частенько говорил незабвенный Тор.
Придя в себя, Локи увидел нависающих над ним крайне недовольных и потрёпанных Мстителей. Он даже смог взять себя в руки и пошутить, пытаясь свести всё к очередной проказе, только на этот раз более масштабной. Как на весь устроенный им бардак отреагируют смертные, ему было глубоко плевать. В данный момент, пока его буквально отскребали от пола, Трикстер пытался подсознательно, как в детстве, поймать взгляд Тора, чтобы понять, как тот отнёсся к очередной его выходке. Однако Громовержец упорно отводил глаза. Локи лишь фыркнул на такое поведение брата и позволил заковать себя, признавая, что проиграл в этот раз. Но Трикстер не учёл, что Старк – крайне злопамятный представитель человечества и специально для бога Обмана сделал прощальную подлянку в виде маски-кляпа.
- Одинсон, ты не посмеешь... – прошипел Локи, глядя на подошедшего к нему Громовержца с опущенной головой и «намордником» в руках.
- Прости... – тихо произнёс Тор. Боги встретились взглядами, и у них возникло чувство дежа вю, как говорят в Мидгарде. В этом неловком молчании воин застегнул маску на лице мага и попытался немного разрядить обстановку. – Это необходимо пока мы здесь, обещаю, брат, как только мы вернёмся домой, я сниму с тебя всё это...
- Мммф!.. – ехидно раздалось из-под маски.
До Тора дошло, насколько двояко прозвучала его последняя фраза, и он поспешно отвернулся.
Локи схватился за ручку устройства, и боги мгновенно перенеслись в Асгард... но не в главный зал, как ожидал Трикстер, а в его собственную спальню. В первое мгновение маг даже признался сам себе, что скучал по всему этому: две из четырёх стен представляли собой стеллажи от пола до потолка, забитые всеми возможными книгами и свитками, большая кровать с покрывалом бутылочно-зелёного цвета, окно во всю стену с видом на закат и балконом, чтобы иногда отвлечься от всех дел и просто подышать воздухом, любуясь пейзажем.
Воспоминания отвлекли Локи от сути – его не привели на суд и никто почему-то на него не кричит и не ругается, обещая оторвать голову заигравшемуся магу. Это было, по меньшей мере, странно. Бог Обмана лишь вопросительно изогнул бровь, так как «намордник» с него пока никто не снял.
- Отец снова впал в целебный сон, мать сидит рядом с ним и никуда не отходит... – Тор правильно понял немой вопрос брата. – К тому же, никто не знает, что мы уже прибыли, нас ждали не скоро, учитывая размах твоих действий в Мидгарде. А Хеймдалю я приказал молчать...
Это стало последней каплей для Локи. Количество вопросов в его голове стремительно росло, ответов на них катастрофически не хватало, а спросить он не мог из-за дурацкой маски. Трикстер в полном непонимании присел на кровать, но тут же невольно сморщился от боли – слишком свежи ещё были последствия тесного общения с той здоровой зелёной тварью; болело абсолютно всё от волос на голове до пальцев на ногах.
И снова Тор всё правильно понял, в который раз за день, удивляя своим поведением Трикстера. Громовержец осторожно, но со знанием дела, прошёлся кончиками пальцев по спине брата и остальным пострадавшим частям тела, определяя степень повреждений, а затем произнёс, направляясь к двери спальни:
- Я сейчас вернусь, и прошу тебя, не делай больше глупостей...
Ответом ему было лишь презрительное молчание и высокомерный взгляд мага. Пусть он был скован и лишён возможности говорить, но гордости своей он не утратил. Наверное, гордость это всё, что осталось у Локи после всего. Тор вовремя покинул спальню, не заметив, как помрачнел его брат, оставшись один на один со своими мыслями. Трикстер пытался думать о чём угодно, чтобы забить навязчивую мысль о том, что «намордник» ещё на нём. Локи ненавидел маски, кляпы и вообще всё, что мешало говорить. Хотя, в его случае, ненавидел – слишком мягко сказано, будь бог Обмана в Мидгарде, ему бы сказали, что это – психологическая травма. Слишком чётко в его памяти отпечатался тот спор с проклятыми альвами, когда Трикстеру зашили рот... и зашивал опять же Тор, который в этот раз одевал на него маску.
*Несколько лет назад*
Альвы требовали голову Трикстера, которую тот опрометчиво поставил на кон в споре. Тор нервно мерил шагами спальню брата, пребывая на грани, готовый вот-вот сорваться и совершить какую-нибудь глупость.
- Брат, успокойся... – Локи встал со своего кресла и, подойдя к Громовержцу, осторожно положил руку на его мощное плечо. Тот замер на месте и опустил голову.
- Локи, я... я попробую изменить решение альвов. Я поговорю с ними... Мне не нужен этот молот такой ценой. Я не собираюсь лишаться брата из-за глупого спора!.. – Тор обернулся к Трикстеру и ободряюще сжал его ладонь. – Я всегда буду защищать тебя, брат, запомни это, я всегда буду рядом.
С этими словами Громовержец стремительно покинул комнату, отправляясь прямиком к альвам. К вечеру он вернулся и нашёл брата на балконе, любующегося закатом. Тор поймал себя на том, что засмотрелся на красные блики от солнца на чёрных волосах мага, это было действительно завораживающее зрелище.
- Молчишь... значит, не договорился... – не оборачиваясь, произнёс Локи.
- Не совсем, - Громовержец облокотился на перила рядом с братом, глядя на кроваво-красное, словно издевающееся, солнце. – Но альтернатива тебе не понравится.
- Что они попросили взамен?.. – поинтересовался бог Обмана, поворачиваясь к брату и мысленно готовясь к чему угодно, что могли запросить мстительные альвы.
- Всеотец, естественно, запретил убивать тебя, поэтому альвы потребовали, чтобы тебе зашили рот... – дрогнувшим голосом ответил Тор, выдавая свою приближающуюся истерику.
- Что?! – резко выдохнул маг. Это, конечно, было лучше, чем лишиться головы, но всё же... всё же. Проклятые альвы! Не одно, так другое.
- Это ещё не всё... – мрачно добавил Тор, зарываясь ладонями в свои волосы и до боли сжимая в кулаках золотистые пряди. – Тебя закуют в цепи и поместят в подземелье на пять дней, по истечении которых мне будет позволено тебя забрать... это последнее слово альвов, больше они не уступят... прости, брат, я сделал всё, что мог.
- Да, я понимаю... – глухо произнёс Локи, медленно отходя вглубь спальни и сползая по стене прямо на пол, не в силах больше пошевелиться. Громовержец опустился на колени рядом с братом и попытался заглянуть в его глаза.
- Уйди, прошу тебя...
- Локи?..
- Во имя нашего отца! Тор, оставь меня!.. – сорвался на крик бог Обмана.
Тор лишь упрямо мотнул головой и обнял брата, изо всех сил прижимая к себе, словно говоря всем мирам сразу, что это его, и он это никому не отдаст.
- Ты забыл, что я сказал утром? Я сказал, что буду защищать тебя...
- И всегда будешь рядом... – тихо продолжил Трикстер. – Я помню, брат. Спасибо за заботу, но мне, правда, надо побыть одному сейчас.
- Хорошо, как скажешь... – Громовержец нехотя выпустил брата из объятий и помог подняться. – Завтра на рассвете мы отправимся к альвам. Отдохни пока...
На прощание Тор неожиданно поцеловал Локи в лоб, скользнув ладонью по щеке брата и задев большим пальцем его тонкую нижнюю губу. Боги стояли друг напротив друга в напряжённом молчании, первым не выдержал Громовержец. Он тряхнул головой и вышел из спальни мага, оставляя того гадать о причине подобного поведения.
С первыми лучами неумолимого солнца оба брата уже были готовы. Один и Фригг вышли проводить их. Мать тщетно пыталась сдержать слёзы, Всеотец сурово хмурил брови, таким образом, скрывая своё беспокойство, Локи изображал вселенское спокойствие и смирение, подавляя в себе всё нарастающую панику. Тор отказался отправлять брата одного и настоял на том, чтобы пойти с ним к альвам.
Хеймдаль, не говоря ни слова, открыл портал в Альвхейм. Их встречал сам Сидри, выковавший злосчастный Мьёльнир. Альв махнул братьям рукой, чтобы те следовали за ним, и направился в сторону ближайшей пещеры. Они шли в полной тишине несколько минут, пока не достигли просторного круглого помещения. Оглядев оное, Локи заметил крюки на потолке и в стенах пещеры; маг вздрогнул, осознавая, куда они пришли. Здесь было довольно прохладно – изо рта при дыхании шёл пар. Тор сглотнул и облизал пересохшие губы, беспокойно поглядывая на младшего брата. Громовержцу было жутковато здесь находиться, что уж говорить о хрупком маге, которому предстояло провести в этой дыре целых 5 дней, притом не в самой удобной позе.
Сидри отошёл к дальней стене большой пещеры, затем раздался характерный лязг цепей. От этого звука Локи снова вздрогнул, а Тор мысленно ругал себя на все лады, потому что ничего не мог сделать. Альв вернулся к братьям, позвякивая прочнейшими цепями, специально выкованными, чтобы надёжно удержать Трикстера и блокировать его магию на время заключения. При этом кузнец так паскудно ухмылялся, что у Громовержца зачесались кулаки начистить одну наглую альвскую морду, но неизвестно, как бы это отразилось на заключении здесь Локи, поэтому пришлось, сжав зубы, поумерить свой воинский норов и мрачно наблюдать за происходящим в пещере.
Альв подвёл Локи в центр каменной залы и поставил на колени. Трикстер не сопротивлялся, да и не было в том смысла. Затем кузнец одел на запястья мага тяжёлые оковы, соединяя его руки за спиной, и закрепил цепи на стенах по обе стороны от пленника, максимально натягивая их, заставляя асгардца ещё больше наклониться вперёд, чтобы облегчить давление на плечевые суставы. Тор слышал, как дыхание брата стало тяжёлым и прерывистым, но тот, пока, не проронил ни звука. Однако на этом Сидри не ограничился, он методично и с каким-то садистским удовольствием сковывал пленнику ноги в районе щиколоток, так же разводя и натягивая цепи, как и с запястьями. Последним штрихом стал «ошейник», блокировавший магию, из толстого слоя металла, он плотно обхватил нежную бледную шею мага, лишая сил. От него кузнец тоже натянул цепи, фиксируя тем самым голову и всё тело пленника в одном положении, в котором тому предстояло провести 5 дней. Только тогда с губ Локи слетел тихий свист, похожий не то на шипение, не то на всхлип. Тор чувствовал, как его самоконтроль испаряется с каждой секундой всё быстрее, а в голове появляется настойчивая мысль, что на одного альва скоро станет меньше. В этот момент к нему подошёл кузнец, которого Громовержец мысленно уже успел убить десятки раз самыми зверскими способами. Альв протянул воину изогнутую иголку с вдетой в неё золотой нитью и заговорил впервые с момента прибытия братьев в Альвхейм:
- Ты, - кузнец ткнул своим пальцем в Тора, а затем перевёл на Локи. – Зашьёшь этим ему рот...
- Ни за что!.. – вызверился Громовержец, нависая над альвом, словно грозовой фронт. Тот вновь паскудно ухмыльнулся:
- Тогда, это сделаю я сам.
Воин зарычал от досады, понимая, что если это будет делать Сидри, то Локи будет в сто раз больнее и хуже. Тор выхватил из рук кузнеца злосчастную иглу и обречённо подошёл к брату.
- Я приду позже, проверить. И чтоб тебя, Громовержец, здесь уже не было, желательно на территории Альвхейма вообще. Вернёшься за своим выродком через 5 дней, заметим раньше – заберём себе его голову. – Сказав это, кузнец вышел из пещеры, всё ещё нагло ухмыляясь.
Тор сел на колени перед братом, чтобы тот мог его видеть, и осторожно коснулся большим пальцем его прокушенной до крови губы.
- Локи?..
- Сделай это... – еле слышно, на выдохе произнёс Трикстер. Ему было ужасно неудобно из-за цепей, страшно и холодно без магии, но главное мучение ему ещё предстояло вынести, поэтому единственным желанием было закончить со всем этим поскорее. Но в то же время, маг понимал, что, как только брат уйдёт, он останется здесь один на один с пустотой и холодом, в самом центре огромной пещеры.
- Прости... – Тор опустил голову, собираясь с силами. Он боялся встретиться с братом глазами, боялся, что не выдержит и заберёт брата отсюда прямо сейчас, наплевав на все договоры.
- Хватит здесь сопли развозить! – вдруг резко выкрикнул маг. – Делай, что должен, и проваливай, пока мне из-за тебя голову не оторвали!
«Язык мой – враг мой» - устало подумал Локи, понимая, что возможно был слишком резок с братом, но тот уж слишком медлил, а альвы чётко дали понять, что поблажек никому не будет.
На Тора эти слова подействовали, словно пощёчина. Он поднёс иглу к тонкой бледной губе Трикстера и надавил. Тонкая красная струйка потекла по подбородку бога Обмана, но тот сносил всё молча, лишь дыхание участилось. Дальше Громовержец действовал быстрее и увереннее. Через минуту золотая нить уже надёжно скрепляла губы мага, а кровавые дорожки соединялись под подбородком и капли божественной крови падали на каменный пол, образуя небольшую лужицу. Дыхание у Локи было прерывистое, тело сотрясала мелкая дрожь, но цепи надёжно фиксировали мага в одном, ужасно неудобном, положении.
Громовержец осторожно, стараясь не причинить ещё большего вреда, стёр кровавые следы с лица брата. Вся эта ситуация... альвам удалось одним наказанием зацепить обоих братьев. Локи оказался в полном бессилии и бездействии в пустоте и холоде пещеры. Тор же пребывал в глубоком отчаянии от того, что ему не оставили выбора, кроме как сидеть у себя в Асгарде и отсчитывать дни заключения брата, в ожидании момента, когда его, наконец, можно будет забрать отсюда и никогда больше не подпускать к проклятым альвам.
Вдалеке послышались тяжёлые шаги Сидри. Время вышло. Громовержец мягко коснулся щеки брата и прижался лбом к его лбу. Шаги приближались, а братья сидели на коленях друг напротив друга, прощаясь... может всего и на 5 дней, но они ещё никогда не разлучались дольше, чем на несколько часов с самого детства. Это было тяжело для обоих.
- Я должен идти... – Тор тяжело поднялся с пола. Шаги были уже совсем близко. – Хеймдаль! – Последний взгляд на брата, и Громовержец исчез в радужном сиянии.
5 дней тянулись ужасно медленно. Тор не знал, куда себя деть. Он пребывал в крайне скверном настроении. Первый день без брата он ещё продержался, так иногда бывало и раньше, когда Локи запирался у себя, экспериментируя с заклинаниями, и не вылезал с утра и до самого ужина. На второй день воин почувствовал острую нехватку Трикстера под рукой – никто не ехидничал, не с кем было поспорить, никто не доставал его и не выводил из себя. На третий день Тор понял, что раньше слишком мало уделял внимания брату, что без него всё не то и не так. Четвёртый день стал апогеем. Одинсон разругался со всеми, кто пытался справиться о его состоянии, наорал на троицу воинов, послал к чёрту настырную Сиф, даже Всеотец попал под раздачу, получив свою порцию угроз и пожеланий идти к чёрту. Фригг, видя настроение своего сына, благоразумно решила не беспокоить его. К пятому дню половина посуды и мебели во дворце была перебита безутешным Тором. От него шарахались абсолютно все, а гроза над Асгардом, начавшаяся вечером третьего дня, и не думала стихать, набирая обороты и подпитываясь от душевных мук старшего Одинсона. А муки были страшные, к примеру, план уничтожения Альвхейма и всех альвов был составлен во всех возможных вариациях и подробностях. Вечером пятого дня особо мощные молнии повредили несколько зданий, но желающих успокоить Тора и грозу не нашлось – проще восстановить стены, чем отскрести от них смельчака.
Едва рассвет тронул горизонт, знаменуя приход нового дня, воин уже мчался к радужному мосту. И снова Хеймдаль без единого слова, с бесстрастным лицом наблюдателя, открыл портал в Альвхейм. Тор оказался как раз у входа в тоннель, который вёл к пещере с пленённым братом. Ни Сидри, ни других альвов поблизости не наблюдалось. Громовержец почти бегом кинулся в нужном направлении, через несколько минут он был у той огромной пещеры. Он зашёл внутрь, и им тут же овладела буря самых разных эмоций: хотелось кричать, хотелось четвертовать проклятого Сидри или раскатать Альвхейм по камешку до самого основания. Локи сидел в той же позе, что и 5 дней назад, даже не сидел, а скорее висел на удерживающих его цепях. Кожа его была ещё бледнее, чем обычно, волосы спутаны, на глазах – повязка, по всему лицу отчётливо просматривались ссадины и синяки от побоев, а судя по тому, что раны до сих пор не затянулись, побои были регулярными. Воин глухо зарычал, сжимая кулаки и впиваясь ногтями в ладони до боли, чтобы не дойти до геноцида. В тот же миг Трикстер вздрогнул всем телом, насколько это позволяли оковы, постепенно приходя в сознание.
- Это я, брат. Я пришёл за тобой. Скоро мы будем дома. – Тор присел напротив Локи и максимально аккуратно снял повязку с пленника, но тот не открывал глаза и не поднимал голову. – Что же они с тобой делали?..
Старший Одинсон разорвал оковы на руках и ногах брата, а затем, с трудом, но, всё же, освободил и его шею. С золотой нитью, в губах младшего принца разберутся целители Асгарда, а пока Тор хотел лишь одного – поскорей убраться отсюда. Воин подхватил ослабшее безвольное тело брата на руки, и, спустя несколько мгновений, оба исчезли в радужном свете.
- Потерпи, брат... мы уже почти прибыли. – Приговаривал Громовержец, скача на коне во весь опор с драгоценной ношей на руках в сторону лечебницы. На пороге его уже ждал главный целитель Асгарда и его помощники. Они коротко поклонились принцам и приняли из рук старшего Одинсона его бесценный груз.
- Я хочу быть рядом, когда он очнётся. – Безапелляционно заявил Тор. Целители не стали оспаривать желание своего принца.
Локи, не приходящего в себя, переодели и уложили на кровать в отдельной закрытой палате, после чего один из помощников принёс целительные камни, но воин остановил его, категорично заявив:
- Я и сам смогу справиться с заживлением камнями. К брату здесь больше никто не притронется без моего ведома.
Когда все целители покинули палаты, оставив их одних, Тор стянул белую больничную рубаху с хрупкого мага, и его снова захлестнула волна ярости. Всё тело Локи было покрыто различными по размерам и степени тяжести синяками и ссадинами. Воин раскрошил первый из камней, посыпая сверкающей пылью наиболее пострадавшие участки бледного тела. То же самое он проделал и с остальными камнями, пока не осталось ни одного свидетельства заключения Трикстера у альвов. Остался последний камень и самая сложная часть работы – зашитый рот.
В этот момент Локи очнулся и открыл глаза, но тут же зажмурился от яркого света в палате. Его губы напряглись в беззвучном крике, в глазах тут же появился неприкрытый страх, когда маг осознал, что рот всё ещё не свободен. Руки Трикстера решительно потянулись к лицу, стремясь сорвать с себя последние путы, но Тор вовремя перехватит тонкие запястья брата, со всей осторожностью, но надёжно удерживая их по обеим сторонам от головы Локи, таким образом, воин немного нависал над ним. Бог Обмана перестал сопротивляться и замер, глядя Громовержцу в глаза.
Совершенно неожиданно Тор крепко обнял брата, прижимаясь к нему изо всех сил и утыкаясь лбом в правую ключицу мага.
- Локи... мне тебя так не хватало... – тихо произнёс воин. Его жаркое дыхание коснулось шеи Трикстера, и у того по телу побежали мурашки.
Бог Обмана никогда ещё не испытывал подобного, новые и совершенно, казалось бы, неуместные в данной ситуации ощущения и чувства можно было сравнить лишь с теми моментами, когда маг находил в очередном походе редкий и мощный артефакт... хотя, нет, сейчас ощущения были в сотни раз острее и неожиданно приятнее. Но они были братьями, и эта мысль неплохо отрезвляла. Однако, с каждой секундой в объятиях Тора и его жарким дыханием в области шеи и ключицы, фактор родства отходил всё дальше на второй план. И всё бы ничего, если бы Локи не заметил, что дыхание старшего Одинсона странно участилось, да и не только его, у самого Трикстера на щеках уже появился предательский румянец. В этот момент Громовержец отстранился и внимательно посмотрел на брата, тот смело встретил взгляд и понял, что тонет в небесной глубине этих родных глаз, по которым чертовски соскучился, хотя никогда бы в этом не признался даже самому себе.
И что теперь? Этот вопрос читался в глазах обоих принцев. Тор, впрочем, как и всегда, действовал по принципу «решил – сделал», он наклонился и едва ощутимо обозначил поцелуй на бледных губах мага и тут же отстранился, следя за реакцией. Локи всё так же лежал неподвижно, лишь удивлённо расширились зрачки изумрудных блестящих глаз. Спустя пару секунд, Трикстер жестами попросил брата освободить ему рот, наконец.
Максимально осторожно воин стал по одной срезать золотые нити скальпелем, оставленным одним из целителей, затем он раскрошил последний камень и мерцающим порошком посыпал многострадальные губы брата. Ранки зарастали, а остатки нитей – исчезали. Когда всё затянулось и не осталось даже шрама, Локи вцепился в край доспеха Тора и начал целовать того отчаянно и самозабвенно, увлекая за собой на больничную кровать. Воин не сопротивлялся, да и не было желания, хотелось лишь сильнее сжать в объятиях мага и наслаждаться поцелуем как можно дольше. В какой-то момент Трикстер нетерпеливо дернул застёжки доспеха брата. Громовержец оторвался от губ младшего принца и в два счёта расправился со сложной на вид конструкцией из плаща и доспеха, затем, под пристальным взглядом брата, стал стягивать сапоги и штаны. Локи и так был обнажён, так что ему оставалось лишь периодически облизывая пересыхающие губы и наблюдать за таким уникальным зрелищем, как стриптиз в исполнении Тора. Взору мага открылась смуглая грудь, под которой перекатывались крепкие мышцы, талия с чёткими кубиками пресса, аппетитные бёдра и... мощный стояк. Впрочем, у самого Трикстера тоже стоял и притом не слабо. Этот факт стал неожиданностью для братьев. Воин замешкался, не решаясь действовать дальше. Видя это, бог Обмана взял всё в свои руки... во всех смыслах. Он сел на кровати и, протянув руку к застывшему Громовержцу, коснулся его члена. Тор вздрогнул и повалил брата обратно на жалобно скрипнувшую кровать, припадая к его губам поцелуем. Локи приоткрыл рот, впуская язык воина и дразня его своим. Старший принц в это время скользил руками по груди мага, сжимая затвердевшие горошины сосков, чем вызвал слабый стон сквозь поцелуй. Это подтолкнуло воина к дальнейшим действиям, он спустился руками ниже на узкую талию, скользнул по плоскому животу и положил руку на твёрдый подрагивающий член Трикстера. Эта необычная податливость брата и какое-то слепое отчаяние его действий, лишь ещё больше заводили Тора, подбивая на большее. Пара неспешных движений вверх-вниз по жаждущему внимания и ласки органу и Локи выгибается всем телом, разрывая поцелуй, и прикусывая костяшки тонких пальцев, чтобы заглушить хриплый стон, рвущийся наружу от переизбытка ощущений. Голосовые связки за пять дней атрофировались и ещё не пришли в норму, поэтому, кроме как стонать, бог Обмана сейчас ничего не мог, да и не требовалось.
Не дав кончить брату, Громовержец переместился на его бёдра и провёл ладонями по внутренней стороне, одновременно раздвигая их. Трикстер закусил губу, но продолжил наблюдать за всеми действиями воина. Тор на секунду отвлёкся от лицезрения Локи в столь порочной и безумно соблазнительной позе и взял с тумбочки возле кровати флакон с маслянистой субстанцией, предназначенной для расслабления перед сном, сейчас это было как нельзя кстати.
Маг не выдержал и вновь увлёк Громовержца в поцелуй полный отчаянной страсти. Воин на ощупь окунул несколько пальцев в масло и, помассировав девственное колечко тугих мышц, вошёл одним, а затем двумя пальцами, задев нужную точку внутри, заставляя брата выгнуться дугой, словно его поразил разряд молнии. Локи стонал в голос, разорвав поцелуй, а Тор самозабвенно зацеловывал его открытую шею до засосов. Вынутые пальцы заставили Трикстера обиженно всхлипнуть, но на их месте тут же оказалось нечто посущественнее. Воин начал медленно входить в хрупкое тело мага, однако тот неожиданно обхватил ногами талию брата и дёрнул на себя, заставляя того войти сразу на всю не малую длину. На мгновение оба застыли, пока не утихли цветные пятна перед глазами от новых сумасшедших ощущений, затем Тор начал двигаться. Он старался двигаться медленно, чтобы брат смог привыкнуть, но получил лишь нетерпеливый стон. От этого крышу снесло окончательно и Громовержец, разведя ноги Локи ещё шире, начал самозабвенно трахать его, вколачиваясь до основания и выходя почти полностью, каждым движением срывая хриплый стон с родных губ, покрасневших от поцелуев. Когда воин дошёл до грани и, казалось, вот-вот кончит, Трикстер неожиданно повалил того на спину, а сам утроился сверху и начал насаживаться так, будто это был его последний секс в жизни. Оба были уже на пределе и плевать хотели, что на столь откровенные стоны может сбежаться пол Асгарда. Вот Тор вцепился в бёдра мага, сжав их так, что наверняка потом появится синяк в форме его пятерни, и он кончал... кончал так, как ни с одной из девушек до того, кончал до вспышек перед глазами, с именем брата на губах. Пара быстрых уверенных движений и Локи тоже кончил, окончательно сорвав себе голос, обессилено падая на широкую и горячую грудь Громовержца. Они лежали в полной тишине, нарушаемой лишь их тяжёлым дыханием, затем Тор выскользнул из Трикстера и, натянув на себя штаны, поцеловал уставшего, но, похоже, счастливого брата, собираясь оставить того отсыпаться, но рука, схватившая его за запястье, помешала сборам. Губы мага беззвучно шевельнулись, но воин всё понял.
- Я никуда не уйду, я же всегда рядом... помнишь? – Громовержец светло улыбнулся, укладываясь рядом с братом и крепко прижимая его к себе, защищая и согревая.
Тот благодарно кивнул и устроился под родным боком поудобнее.
- А завтра, когда ты окончательно поправишься, мы отправимся охотиться на пузатых чибисов... только ты и я... будет весело, обещаю... – продолжал говорить Тор, постепенно засыпая рядом с братом.
*наши дни*
Локи, погрузившись в воспоминания, не заметил возвращения брата с мешочком Целительных камней. Тор присел рядом с магом, осторожно касаясь его запястий, и заглядывая тому в глаза:
- Знаешь, я сейчас вспоминал тот случай с альвами...
Локи вздрогнул.
2. Ты слишком много думаешь...
читать дальшеЛоки, погрузившись в воспоминания, не заметил возвращения брата с мешочком Целительных камней. Тор присел рядом с магом, осторожно касаясь его запястий, и заглядывая тому в глаза:
- Знаешь, я сейчас вспоминал тот случай с альвами...
Локи вздрогнул, на его лице отразилась непередаваемая гамма эмоций и чувств, но в следующее мгновение тряхнул головой и взял себя в руки. Не зачем было брату знать, что маг всё прекрасно помнил: и тот отчаянный секс в палате, и последующие мимолётные вольности в безлюдных коридорах, каждое прикосновение сильных рук воина к хрупкому бледному телу брата, каждый поцелуй, случайный или намеренный. В долгих скитаниях по враждебным мирам, трикстера иногда поддерживали в сознании только эти краткие моменты счастья, но в этом он не признавался даже самому себе, а уж Тору он и подавно не откроется. Поэтому сейчас Локи просто ушёл в глухую оборону, нацепив ледяную непроницаемую маску, лишь в глубине зелёных глаз плескалась безграничная грусть.
Громовержец попытался снова напомнить о событиях тех лет, но маг решительно поднялся с кровати, всем своим видом показывая, что не желает продолжения этого разговора. Воин тяжело вздохнул, поднимаясь следом, и осторожно, боясь отдалиться от брата ещё больше, предложил:
- Давай я хоть раны твои залечу...
Тор расстегнул верхнюю часть костюма брата и спустил её до локтей, для большего доступа к спине и груди. Бледная кожа была сплошь покрыта синяками и ссадинами. У братьев снова возникло чувство дежа вю, оба на секунду замерли, но Локи нетерпеливо передёрнул плечами, и воин приступил к лечению, иногда касаясь кожи на спине и груди мага. Через несколько минут основные повреждения были устранены, но Громовержец не спешил одевать брата. Трикстер понял, что сейчас он безоружен и в цепях, а значит, Тор может сделать с ним всё, что угодно, если только захочет. Но больше всего Локи удивила его же реакция на эту ситуацию, да, была лёгкая паника от осознания своей беспомощности, но в то же время, какая-то часть в глубине души отчаянно жаждала этой близости. Эта двойственность ощущений разрывала мага изнутри, пробиваясь сквозь, казалось бы, непроницаемую, ледяную маску.
В этот момент воин встал за спиной брата и крепко обнял, зарывшись лицом в отросшие чёрные волосы.
- Я так рад, что ты вернулся... Локи, наконец-то ты дома. – Тихо проговорил Громовержец. Его горячее дыхание согревало и щекотало шею трикстера. – Прошу тебя, больше не покидай меня...
Маг понял, что если сейчас же не прекратит всё это, то назад дороги уже не будет: слишком яркие ощущения, слишком тепло, слишком хорошо... настолько хорошо, что ледяная стена, которой он сам себя неосознанно окружил после ухода из Асгарда, начинает плавиться. Ещё немного и он сдастся, упадёт в объятия брата и вместе со слезами изольёт ему душу, но нет... у Локи ещё осталась гордость, он не позволит себе расклеиться после всего, через что ему пришлось пройти, что он пережил. Собрав волю в кулак, он отстранился от Тора и дёрнул плечом, намекая чтобы его, наконец, одели. Воин вновь тяжело вздохнул и послушно вернул на место чёрно-зелёный костюм, тщательно застёгивая все крепления и глядя на брата своими невероятно грустными голубыми глазами. Когда Громовержец закончил поправлять складочки зелёной ткани, маг кивнул головой в сторону двери, мол, чего тянуть, веди на суд, для этого же ты меня сюда доставил. Тор сжав зубы, подхватил трикстера под локоть и повёл в Главный Зал. Они остановились перед самыми дверьми, и воин снял с Локи металлическую маску-кляп.
- Брат, я хочу тебе помочь и защитить, но ты должен рассказать мне хоть что-то... – воин положил руки на плечи мага, заглядывая в глаза.
- Знаешь... брат, – неожиданно подал голос трикстер, он говорил холодно и отстранённо. – Боюсь, что скоро будет нечего и некому защищать...
Сказав так, маг повернулся к двери, ожидая, когда её откроют, и давая понять, что разговор окончен. Громовержец в полном замешательстве стоял за спиной брата, что тот имел в виду?.. Но Бог Обмана больше не сказал ни слова.
- О чём ты?.. Локи, что с тобой сделали читаури? – воин не выдержал и легонько встряхнул мага, пытаясь добиться хоть какой-то реакции. Подобная отстранённость и равнодушие брата к происходящему беспокоили Тора.
Трикстер лишь стиснул зубы и продолжал привычно отмалчиваться.
- Прошу тебя... – начал было Громовержец, но маг не сдержался и резко ответил.
- Хватит! – глаза полыхнули зелёным пламенем. – Ты притащил меня на суд, так суди!.. Мне не нужна ни твоя жалость, ни чья-либо ещё!..
- Это не...
- Я всё сказал. – Отрезал Локи, вновь отворачиваясь к массивной двери.
- Ну, как знаешь...
Воин лишь скрипнул зубами и обречённо покачал головой. Пробиться сквозь ледяную броню брата будет труднее, чем он рассчитывал. Что ж... Тор вновь надел маску на возмущённо зашипевшего трикстера, пояснив, что на этом настоял Всеотец, затем пропустил брата вперёд и закрыл за собой дверь. Братьев окутала непроглядная тьма, не было ни факелов, ни любого другого источника света. Маг изо всех сил пытался заглушить в себе нарастающий ужас, сейчас он словно очутился снова в пещере Альвхейма, и это ощущение ему совершенно не нравилось. Немного спасало лишь горячее дыхание Громовержца над ухом, отвлекая от цикличных мыслей, вгоняющих в глубокое отчаяние.
- Локи, помнишь, когда-то я дал тебе слово, что всегда буду рядом, всегда буду защищать тебя?.. – едва слышно прошептал Тор. – Я не откажусь от своих слов, что бы ни случилось.
Забавно, как иногда одна фраза, не устаревшая за сотни лет, способна подарить пусть даже и мимолётное, чувство безопасности. Тьма всё ещё окружала их, когда эхо от шагов изменилось. Локи понял, что они вошли в Зал, и через мгновение он уже стоял в столбе света, за пределами которого вдруг началось какое-то движение. Появились тени, имеющие смутно-человеческие очертания и скользящие по стенам вокруг трикстера, окружённого светом и чувствовавшего себя крайне неуютно. Тени замерли так же внезапно, как и появились, расположившись прямо перед магом. Всё это происходило в полнейшей темноте, и Локи едва сдерживался, чтобы не обернуться и проверить стоит ли за его спиной брат, потому что сейчас ему было страшно, почти так же как когда-то у читаури, он не знал, чего ожидать и что с ним будут делать. Неизвестность убивала... медленно, но верно паника нарастала, заглушая остальные эмоции, сминая к чёрту весь самоконтроль. И в этот момент тени заговорили. Их голоса сливались вместе, образуя единый тон, до боли похожий на голос Всеотца. Трикстер вздрогнул и оглядел зал в поисках Одина, но кроме загадочных теней перед собой, в Зале больше никого не было видно, даже Тора. Паника продолжала нарастать, словно огромная приливная волна, сметающая всё на своём пути. Маг уже с трудом разбирал, что вещали тени голосом отца, но суть до него дошла... и заставила ужаснуться.
- Твои необдуманные эгоистичные поступки привели к хаосу в одном из наших подопечных миров и повлекли за собой разрушения и смерти. Потому, во имя моего отца и отца моего отца, я, Один Всеотец, лишаю тебя твоей магии! Отныне ты будешь находиться под домашним арестом и постоянным присмотром Тора, пока я не решу иначе! Да будет так!
В ту же секунду Локи ощутимо тряхнуло, и он почувствовал как столб света, окружавший его до сих пор, начал стремительно высасывать из него магию. Ощущения были в точности как в Альвхейме, и эти воспоминания лишь усиливали нарастающее отчаяние. Всё повторялось... Эмоции захлёстывали трикстера, нервное напряжение тугим комом стягивалось где-то в области груди. Когда же последняя капля магии покинула его тело, Локи ощутил ужасающую пустоту внутри... и был хаос. Мага, словно цунами, с головой накрыло воспоминаниями и переживаниями последних дней. Перед глазами начали всплывать перемешанные внезапные картинки из прошлого... читаури, альвы, тени...
Внезапно столб света исчез и Локи снова оказался в непроницаемой тьме. Он ничего не видел, но прекрасно, почувствовал, как хаотично мелькающие вокруг, тени касались его, скользя где-то совсем рядом. Не выдержав, он, опустошённый и измученный морально и физически, провалился в блаженное беспамятство, лишь в последний момент ощутив, как заботливые крепкие руки подхватывают его, бережно прижимая к тёплой груди... на этом сознание окончательно покинуло мага.
Очнулся трикстер уже в своей комнате на кровати. Руки были свободны, как и рот. Локи с наслаждение втянул воздух полной грудью и медленно выдохнул, успокаиваясь и приводя мысли более-менее в порядок. Одежда вся была на нём, значит, Тор просто принёс его сюда и не стал ничего предпринимать, забавно... и неожиданно. Воин никогда не отличался особым терпением, а тут... Неужели на него так повлияла та женщина, землянка?.. А брат тоже хорош, после всего, что между ними было, задолго до последних событий, он умудрился изменить ему с какой-то смертной девкой!.. Сволочь...
Но тут в голове трикстера начали всплывать моменты Альвхейма и недавних теней в Зале. Мага снова затрясло, он слез с кровати и вышел на балкон. Кроваво-алый закат пылал над горизонтом... дежа вю. Принц невесело усмехнулся своим мыслям, стараясь унять дрожь от воспоминаний и пережитых потрясений.
В этот момент дверь в комнату распахнулась, и в покои стремительно вошла Фригг. Следом показался Тор, а затем встал у дальней стены.
- О, Локи, дорогой мой!.. – едва сдерживая слёзы, богиня бросилась обнимать блудного сына. – Ты жив!.. Ты вернулся!.. Я так переживала, так волновалась...
Причитала она, обнимая и зацеловывая младшего сына, застывшего на месте и ожидавшего чего угодно, кроме того, что творилось сейчас. Трикстер находился в состоянии лёгкого шока, Тор ведь говорил, что будет Асгардский суд... и что, и где? То, что происходило в Зале, даже приблизительно нельзя было назвать судом, так в чём же подвох?
Мать крепко прижимала к себе любимого сына, не уставая повторять, как она его любит и как она не переставала надеяться, что он когда-нибудь вернётся домой. Старший брат молча стоял чуть в стороне и светло улыбался, глядя на воссоединившуюся, наконец, семью. Локи же не знал, как реагировать, он любил мать, пусть она была и не родной, но заботилась о нём всегда искренне, и в глубине души маг был рад снова очутиться в её любящих объятиях... как и в объятиях Тора, хотя в этом трикстер никогда не признался бы даже самому себе.
- Мама... – неуверенно дёрнулась рука мага в попытке ответного объятия.
Ситуация была сложная. Фригг не была ему врагом или чужим человеком, но вот Один... да и при Громовержце трикстер не хотел показывать свои чувства, пусть ещё немного помучается, как страдал в своё время маг.
- Мама... но Тор сказал, что меня будет судить Асгардский суд... Я не понимаю...
- Локи, дорогой, - сразу как-то остыла богиня, выпустив сына из объятий. – Ты, конечно, наломал дров на Земле... но ничего ведь непоправимого не случилось, так что мы решили обойтись без лишнего шума. К сожалению, так вышло, что Один сейчас в лечебном сне и проснётся только через несколько дней, но он всё слышит и видит. Он успел оставить несколько указаний относительно тебя. Лишить тебя магии и поместить под домашний арест на неопределённое время. Присматривать за тобой будет Тор. Без брата ты пока никуда не сможешь выйти.
Локи бросил быстрый взгляд на Громовержца. Тот стоял у дальнего шкафа и смотрел на мага своими ясными голубыми глазами так, что хотелось взвыть.
- Ещё мы бы хотели выслушать тебя и твою историю, Локи. Где ты был и почему связался с читаури? Милый, мы думали, что ты погиб... – Богиня снова заключила сына в объятия. – Я так рада, что ты вернулся домой...
Всепрощающая материнская любовь смогла, наконец, пробиться сквозь ледяную стену вокруг сердца мага, и он позволил себе приобнять Фригг, уткнувшись лбом ей в плечо.
- Мама...
- Пожалуйста, Локи, расскажи нам о читаури. – Богиня ладонями приподняла лицо сына, с нежностью глядя в его блестящие зелёные глаза.
Трикстер глубоко вздохнул, понимая, что не в состоянии сейчас отказать матери, затем перевёл взгляд на брата. Тор всё так же молчаливо подпирал стенку, но при этом смотрел на мага почти умоляющее. Казалось, ещё немного и Громовержец тоже бросился бы обнимать и зацеловывать брата, лишь бы тот хоть немного оттаял... но пока ещё держал себя в руках, хотя на лице ясно отображались все его эмоции и мысли. Это пробило ещё одну брешь в ледяной обороне Локи, и он, ещё раз глубоко вздохнув, кивнул.
- У меня с ними был уговор. Они помогают мне завоевать Землю, а я отдаю им Тессеракт. Но не вышло так, как мы планировали... Теперь оставшиеся читаури будут искать меня и куб.
- Ты теперь дома, брат. Они не посмеют сунуться в Асгард!.. – наконец подал голос Тор, решительно сжав кулаки.
- Ты не понимаешь... – немного нервно усмехнулся маг и, прищурившись, почти прошипел. – Они сунутся сюда и ещё как. Им очень нужен Тессеракт, читаури его из-под земли достанут, и они знают, где меня искать. Это лишь вопрос времени, когда они заявятся к нам.
- Я предвидела подобное, поэтому настояла именно на домашнем аресте под присмотром брата. – Спокойно заметила Фригг, нежно касаясь ладонью плеча младшего сына. – Так ты не будешь один, милый.
Для братьев эта фраза прозвучала несколько двояко, поэтому они, не сговариваясь, посмотрели друг на друга и тут же отвели взгляды.
- Тор, подойди. – Подозвала сына богиня-мать, а затем надела ему на шею цепочку с фиолетовым полупрозрачным камнем в грубоватой оправе. Видно делали в спешке к прибытию принцев. – Теперь без тебя Локи не сможет передвигаться по Асгарду... пока что. Помните, что это временно, а когда очнётся Один, мы попробуем разобраться во всей этой ситуации с читаури и Тессерактом. Ну а теперь мне пора, мои мальчики. Тор, проследи, чтобы Локи принесли ужин прямо в комнату.
Фригг на прощание обняла обоих сыновей и вернулась к ложу Одина, оберегая его сон.
Громовержец аккуратно прикрыл за ней двери, оставшись в комнате наедине с братом. Трикстера просто распирало от количества незаданных вопросов, и наконец-то рот был свободен.
- Одинсон, что это было?!.
- Суд... – уверенно ответил Тор.
- Какого... чёрта лысого?! Ты же распрягал всем про Асгардский суд!.. – не выдержал маг и, нахмурив брови, недоуменно посмотрел на брата.
- А как ещё я мог убедить Мстителей в серьёзности намерений?.. Так просто они бы тебя не отпустили. Люди слишком мелочны. Пришлось немного приукрасить действительность.
- Неужели у тебя хватило ума на подобное? – съязвил трикстер, но брат пропустил это мимо ушей.
- Отец и мать простили тебе всё, сразу же после твоего падения в бездну. Мы думали ты погиб, Локи... – Тор протянул руку, чтобы дотронуться до любимого лица, но маг сделал шаг назад, уворачиваясь. Ещё не время...
Громовержец нахмурился и начал медленно, но верно теснить брата к ближайшей стене. Маг ощутил спиной холодный камень, и паника вновь начала расти в нём. Без магии, после встречи с матерью, он был совершенно не готов к тому, что произошло далее. Воин схватил трикстера за горло точно так же, как до того в самолёте, но не выпрыгнул с ним в небо, а прижал к стене, совершенно по собственнически жадно и самозабвенно целуя такие желанные губы брата. У последнего не было ни сил, ни желания сопротивляться. Придавленный мускулистым телом, Локи едва ли не стонал от наслаждения, отпечатывая в сознании каждую секунду происходящего.
Тору стоило немалых усилий оторваться от брата, буквально таявшего в его руках. Хотелось, безумно хотелось, хорошенько отыметь мага прямо здесь и сейчас, но приходилось сдерживаться, ведь их связь ещё так хрупка, и одно неверное действие могло всё разрушить.
Придя в себя, трикстер открыл затуманенные страстью глаза и огляделся: рядом уже никого не было. Хлопнула дверь... Громовержец ушёл. И тут Локи сорвался. Всё, что накопилось за эти сумасшедшие дни, переполненные событиями и эмоциями, выплеснулось в один момент. Маг с криком швырнул ближайший стул в сторону, разнеся в щепки, следом полетел прикроватный столик и второй стул... на этом принца покинули последние силы и он, судорожно вздохнув, сполз по стене. Слёзы лились, будто сами собой, Трикстер чувствовал себя опустошённым и одиноким, словно снова оказался в той проклятой пещере Альвхейма. Локи забился в самый дальний угол, где, обхватив колени руками, просидел до самого утра. Тор больше не заходил. К еде, принесённой слугами, маг почти не притронулся, но всё же перебрался в кровать, сняв с себя, уже порядком надоевшую, броню, и переодевшись в более простую и удобную зелёную рубаху без рукавов и чёрные кожаные штаны.
Трикстер, проспав весь день и проснувшись уже к вечеру, попробовал отвлечься от назойливых мыслей в голове. Проблема заключалась в том, что отвлекаться было не на что: все свитки были изучены от и до ещё в юности, все военные трофеи и артефакты тоже. Локи вышел на балкон, всматриваясь в чёрное небо с россыпью звёзд, делать было нечего и разные мысли лезли в голову самым настойчивым образом.
«Заперли в четырёх стенах... чёрт, так можно и с ума сойти... Один восстанавливается... в самый подходящий момент, когда нужны его объяснения, его снова нет... очередное дежа вю. Мама, как всегда, любящая и понимающая... чёрт... соберись, тряпка! Ещё и братец...» - и вот тут нашлась проблема. Трикстер помнил слишком много связанного с Громовержцем. Одни воспоминания вызывали гнев и зависть, другие разбивали сердце и пробуждали жажду мщения, а третьи... о, третьи заставляли вновь ощущать эйфорию от сумасшедшего секса и экстремальных поцелуев в пустынных коридорах и переходах Асгарда или за спиной у спящих воинов на привале... Яркие моменты, опасные ситуации, из-за которых он забывался и расцарапывал до крови могучую спину брату, самозабвенно трахающему его в очередной пустой комнате, где их никто не увидит и можно стонать, не сдерживаясь, до срыва голоса.
- Будь ты проклят, Тор Одинсон! – в сердцах прокричал маг в пустоту. Ему никто не ответил, зато, поглощённый воспоминаниями и подгоняемый проснувшимся отчаянным желанием Локи, продумал и начал воплощать в жизнь очередной коварный план. – Хотя, иногда ты бываешь прав, братец, я слишком много думаю...
Принц подошёл к одному из шкафов и снял с полки неприметный серый шар, являвшийся слабым, но всё же, артефактом накопителем, затем принялся выплетать нужное заклинание... простое, но действенное.
В то же время Громовержец отправил слугу с едой и направился в главный зал. Не мешало бы и самому чего-то перекусить. Безумно хотелось вернуться в комнату к брату и никогда больше его не оставлять одного, но воин осознавал, чем может это закончиться, а трикстер ещё не настолько простил его, чтобы допустить к своему телу, не говоря уже о душе, всё ещё покрытой слоем льда. В зале Тора уже поджидали троица воинов с Сиф во главе. Вот уж кого он меньше всего сейчас хотел видеть, но друзья усадили его за стол и всучили кружку с вином. Громовержец видел по лицам воинов, что ему что-то рассказывают, но не слышал ни слова, погрузившись в раздумья. Он не знал, как подступиться к Локи... но последний поцелуй был не безответным, было ясно как день, что ещё немного и всё бы случилось... но на утро брат бы его за такое как минимум попытался задушить, проснувшись. Трикстер всегда первым проявлял инициативу, находя какие-то заброшенные переходы и пустующие комнаты, а в походах это вообще был экстрим чистой воды – целоваться за деревом, пусть и широким, когда остальные воины совсем рядом разбивают лагерь на ночлег. Но стоило Тору сделать первый шаг, как маг сразу отталкивал его, а если не сильно сопротивлялся, то на утро всегда сердился и выгонял брата из комнаты. Пары таких случаев хватило, чтобы воин нашёл простое решение – хватало иногда пары случайных касаний в нужных местах, чтобы распалить желание в Локи, и тот уже сам тащил Громовержца в койку.
- Тор... Тор!
- А? Что?.. – воин только спустя минуту понял, что до него безуспешно пытаются докричаться уже некоторое время.
- Я спросила, где ты витаешь? – Сиф наклонилась ближе, сверкая глубоким декольте корсета прямо перед принцем. После пропажи Локи она начала свои попытки по соблазнению Тора, считая, что теперь уж точно маг не появится в самый неподходящий момент, раздражённый, утаскивая за собой брата в неизвестном направлении и оставляя её ни с чем.
- Прости, моя дорогая валькирия, но я нынче не в лучшей форме, после заварушки с читаури. Мне нужно пойти отоспаться. До встречи, друзья. – Громовержец вымученно улыбнулся воителям и поторопился покинуть зал. Только теперь он понял, что его действительно клонит в сон. Всё же события последних дней довели не только трикстера с его хрупкой психикой, но его, Тора, физические силы порядком истощились. Дойдя до своих покоев, воин избавился от одежды и, едва голова коснулась подушки, погрузился в сладкий долгожданный сон.
А сон был действительно сладкий... и немного странный. Одинсон всё так же лежал на кровати, только не спал, словно ждал чего-то... или кого-то. В его комнату проскользнула гибкая фигура и замерла в тени в ногах кровати. Затем фигура забралась на кровать и откинула одеяло в сторону. Воин привык спать обнажённым, поэтому гостю открылась довольно живописная картина, послышался довольный смешок... до боли знакомый.
- Локи?..
- Тшшш... – Трикстер приложил тонкий палец к губам брата, одним плавным скользящим движением оказавшись прямо над ним, и при этом так порочно улыбался, что у Громовержца перехватило дыхание.
Через секунду на месте пальца оказались прохладные чувственные губы. Маг целовал медленно, мастерски орудуя языком, растягивая удовольствие и возбуждая. Поцелуи плавно переместились на загорелую шею, периодически превращаясь в покусывания и засосы, но это лишь сильнее заводило Тора. Он попытался подмять под себя Локи, но не получилось, тому как-то удавалось удерживать его под собой, не смотря на разницу в физической силе. В следующее мгновение воина покинули все лишние мысли, потому что брат чувствительно, но не сильно, прикусил один его сосок, выкручивая пальцами второй. Громовержца ощутимо тряхнуло, сжав зубы, он с трудом удержал стон. Усмехнувшись, довольный собой трикстер, продолжил путь ниже по накачанному телу. Маг поцеловал каждый кубик пресса на животе, а затем скользнул ногтями по чувствительным бокам брата. Тор вцепился в спинку кровати, та подозрительно заскрипела, с трудом выдерживая подобный натиск. Однако, спустя секунду, он уже не сдержался и хрипло застонал, опустив глаза... и понял что зря, едва не кончив от одного только вида Локи, виртуозно делающего ему минет.
- Твою ж мать... – простонал воин, откинув голову, когда брат посмотрел на него, оторвавшись от своего занятия и, совершенно по-блядски, развратно облизнулся.
А потом началось нечто совершенно из ряда вон выходящее. Пальцы трикстера начали мять внутреннюю часть поджарых бёдер, периодически недвусмысленно надавливая на плотно сжатое колечко мышц. Воспользовавшись слюной вместо смазки, маг скользнул одним пальцем, а затем сразу добавил второй, не обращая внимание на яростное шипение Громовержца и его попытки вырваться из-под брата, но тот удерживал его, не иначе как магией. Посчитав, что этого будет достаточно, Локи вынул пальцы и растёр смазку по всей длине своего члена, и как только воин облегчённо вздохнул, резко вошёл на всю длину. С диким воплем Тор... проснулся окончательно.
- Присниться же такая муть... – пробормотал он, на всякий случай оглядывая комнату.
Одеяло было смято и практически свалилось на пол, совершенно не прикрывая голого и возбуждённого до зубовного скрежета воина. Болезненную эрекцию каким-то чудом всё же удалось утихомирить, а сам Громовержец сел на кровати и крепко задумался. Подобные сны ему снились и не раз, но обычно там ОН имел брата, а не наоборот, и уж тем более сны не были настолько реалистичными... настолько, что даже пугали этим. Когда-то давно он спрашивал у матери, что означают наши сны, на что Фригг ему ответила, что сновидения – это наши тайные желания и фантазии, которые проявляются во сне различным образом. Знала бы тогда богиня-мать, что Тору снилось, как он имеет собственного брата во всех мыслимых позах прямо на отцовском троне... А сейчас воин задумался. Если та муть, что ему сейчас приснилась, означает, что брат тоже хочет его, то... то что?! Громовержец схватился за голову, глухо зарычав. Прерогатива анализировать была у Локи, а воин не любил много думать, да и не получалось. Вот и сейчас он решительно поднялся с кровати, натянул первые попавшиеся штаны, проверил наличие подвески-пропуска и, плюнув на всё, прямо босиком направился к брату.
В это же время трикстер едва не хохотал в голос, потирая ладони. Шалость удалась! А всего-то понадобилось немного покопаться в чьей-то недалёкой голове перед сном... Дверь комнаты внезапно распахнулась, прервав поток мысленной похвалы себя любимого. На пороге стоял Громовержец, окружённый почти видимой аурой суровости, заставив мага задуматься – а не перестарался ли он?.. Тем временем старший принц плотно прикрыл двери за собой и подошёл вплотную к брату, сидящему в кресле с бокалом недопитого вина.
- Локи, что происходит? – недоуменно нахмурился воин. – Я не знаю, что мне с тобой делать... Я думал, ты будешь рад вернуться. Я так хочу тебя, но ты меня отталкиваешь... Я думал, что...
- Дорогой братец, не ты ли мне постоянно твердил, что я слишком много думаю?.. – ехидно перебил его Трикстер, глядя как Тор медленно, но верно звереет.
Поднесённый к тонким губам, бокал был тут же выбит из рук, и вино расплескалось по ковру. Громовержец подцепил брата за ворот тонкой рубахи, шнуровка которой протестующе затрещала, и буквально выдернул из кресла, припечатав спиной к стеллажу. Безумно хотелось стереть с лица мага эту наглую ухмылку, чем воин и занялся, впиваясь в любимые губы властным собственническим поцелуем, сминая любое сопротивление. Локи понял, что довёл-таки брата до ручки и попытался ослабить хватку у горла, но нарвался лишь на предупреждающий рык, а в следующее мгновение его руки оказались крепко прижаты к полке над головой. Свободной рукой воин рванул рубаху, сдирая её с желанного тела, скользя пальцами по бледной груди, задевая чувствительные соски и выдирая тем самым из трикстера отчаянное шипение. Затем Тор скользнул ниже, залезая рукой в штаны брату. Он жадно мял такую аппетитную задницу, одновременно прикусывая ухо магу, заставляя того выгибаться и дрожать в сильных и умелых руках. Оставив парочку ярких засосов, которые весьма живописно смотрелись на бледной коже брата, Громовержец освободил его руки и резко сдёрнул с узких бёдер Локи штаны, тот, в свою очередь, быстро справился со шнуровкой на штанах воина. У обоих принцев уже стоял, и теперь им оставалось только одно...
Тор не стал заморачиваться долгой подготовкой брата, припомнив давешний сон. Он окунул пальцы в масло, стоявшее на подносе с едой, затем закинул изящную ногу Трикстера себе на бедро и ввёл сразу два пальца. Маг вскрикнул и рефлекторно дёрнулся назад.
- Чёрт, Одинсон! Поаккуратней! – зашипел он, пытаясь восстановить дыхание. – У меня больше года не было секса, идиот!
- Мы это сейчас исправим... – хриплым от возбуждения голосом пообещал Громовержец, безошибочно находя нужную точку внутри Локи, заставляя того позорно сдать позиции и начать бесстыдно стонать, насаживаясь уже на три пальца. Каждое соприкосновение члена с членом бросало обоих в дрожь, напрочь срывая остатки крыши.
- Ааах! Чёрт, Тор... – первым не выдержал трикстер, будучи уже на грани. – Если ты сейчас не трахнешь меня, я тебя убью!.. Ааааах!..
- Ты сам попросил, братец, запомни... – нехорошо улыбнулся воин, вынимая пальцы из жалобно всхлипнувшего мага, и, подхватив под бёдра, приподнял его над полом.
Локи обвил его ногами за талию и нетерпеливо дёрнулся, тут самоконтроль Тора приказывает долго жить, и он входит быстро и резко, сразу на всю длину, мало заботясь о целостности любимой задницы. С каким-то почти звериным рыком он вбивается в это податливое и узкое тело, каждым мощным движением задевая нужную точку и срывая с припухших от поцелуев губ откровенно развратные стоны и крики. Это заводит ещё сильнее. Маг цепляется за полочку над головой, но та не выдерживает силы братской страсти и с треском ломается пополам, то же происходит со следующей, тогда трикстер впивается ногтями в спину брата, оставляя глубокие кровавые полосы, но Громовержец от этого лишь ещё сильнее сжимает того в объятиях, увеличивая амплитуду толчков. Локи выгибается так, что, кажется, сломает себе позвоночник, экстаз накрывает с головой, хватает пары движений по почти каменной плоти, и он кричит, едва не срывая голос, и кончает, сжимаясь. Такого зрелища Тор не выдерживает, с глухим рыком изливаясь в жаркую тесноту брата, прикусывая напоследок бледную кожу у основания шеи.
Маг обессиленно сполз по стеллажу на упавшие книги, пытаясь отдышаться. Но не тут-то было... Тор только вошёл во вкус, припомнив брату всё. Ещё идя по коридору сюда, он дал себе слово отыметь блудного трикстера до потери сознания, так, чтобы тот ещё несколько дней даже не думал вставать с кровати. Поэтому воин оперативно перетащил не успевшего возмутиться брата на кровать и уложил на живот.
- Ты так легко от меня не отделаешься... – прошептал он, пройдясь языком по чувствительному краю уха и почувствовав ответную дрожь тела под собой.
Во второй раз всё было проще, Громовержец вошёл сразу, без прелюдий и подготовки, вместо смазки послужила сперма, которой было в избытке. С первого же движения воин задал медленный размеренный темп, заставляя поскуливать от нетерпения Локи, который, не смотря на недавний оргазм, снова был возбуждён, и старался сам насадиться быстрее и глубже на член брата, но тот не позволял.
- Быстрее... сильнее... ааах!.. – сдался трикстер, застонав так, что у воина чуть крышу не сорвало. – Ещё!..
Тор перевернул мага на спину, собираясь хорошенько поиметь его, но Локи решил иначе. Он быстро схватил брата за плечи и перекатился по кровати, оказываясь сверху, на его губах заиграла абсолютно блядская улыбка, а глазах зажёгся опасный зелёный огонь. Трикстер насадился на член брата сразу полностью, запрокинув голову в сладостном стоне и глубоко впиваясь ногтями ему в грудь и торс. Ладони Громовержца ухватили бледные бедра, направляя, и задавая темп, сам он словно завороженный наблюдал за движениями мага. Тот двигался так, будто под какую-то одному ему слышимую музыку, изящно, сильно, отдавая всего себя, впиваясь ногтями в тело под собой. Этот секс был наполнен безумством, похотью, с лёгким оттенком отчаянной страсти, напомнившей их первый секс... тогда, в больничной палате. Но в этот раз отчаяние было другого рода, брат трахался так, словно в последний раз...
- Лооокиии!.. – со стоном кончил Тор и без сил упал на спину. Ответный крик Трикстера эхом отразился от стен комнаты. Этой ночью их наверняка многие слышали... не могли не слышать, но плевать принцы на это хотели.
Соскользнув с опавшего члена, маг распластался на кровати рядом с братом, пытаясь отдышаться. Громовержец с нежностью убрал с бледного лица мокрые от пота чёрные пряди и, подтянув к себе уставшего трикстера, прошептал ему в самое ухо:
- Я люблю тебя. И больше никогда не покину.
Так в обнимку с возлюбленным братом он погрузился в глубокий счастливый сон, не заметив одинокую слезу, скатившуюся по лицу Локи, который потом тихо прошептал:
- Я тоже тебя люблю... прости...
Подождав для верности ещё немного, маг выскользнул из тёплых объятий Тора и подошёл к полуразрушенному стеллажу, а затем вытянул из серого шара-накопителя остатки магии. Оглядевшись, трикстер нашёл свой боевой костюм, облачился в него, подошёл к мирно спящему в его кровати Громовержцу и с помощью магии снял с него подвеску-пропуск. Осталась самая малость... Локи оставил короткую записку для брата, на столе: «Прошу тебя, не пытайся меня найти. Это слишком опасно. Так будет лучше для всех. Читаури всё равно доберутся до меня. P.S. Я тоже тебя люблю. Позаботься о маме. Прощай».
На утро стражи подняли тревогу, когда нашли замороженного Хеймдаля, держащего на вытянутой руке ту самую золотую цепочку с фиолетовым камнем. Трикстер сбежал и не мог видеть как, проснувшийся утром и узнавший о случившемся, Тор нашёл записку, а прочитав её со слезами на глазах, разнёс комнату в щепки, после чего направился прямиком в покои Всеотца.
- Я дал слово, мама... я обещал, что больше не покину его. Не пытайтесь меня остановить. Я иду за ним.
Тор не знал, куда направился Локи, но обыщет хоть все миры, чтобы вернуть брата, ведь теперь их связывает не только секс, но и нечто большее.
@темы: ТороЛоки, Мстюны, Дятел клавиатуры
-
-
21.04.2013 в 00:12читать дальше
-
-
21.04.2013 в 00:14-
-
21.04.2013 в 00:17-
-
21.04.2013 в 02:09-
-
21.04.2013 в 02:11-
-
21.04.2013 в 07:37-
-
21.04.2013 в 14:07-
-
21.04.2013 в 16:31Ariada (Shinigami Kai),
nataljaolenec,
Ta-sy,
Спасибо, рада что вам понравилось)
-
-
19.11.2013 в 21:50-
-
28.11.2013 в 23:43спасибо